Когда я рос, у нас были нарративы, которые помогали нам понять смысл происходящего.
Джон Ф. Кеннеди сказал: “Мы высадим человека на Луну и воткнем в нее флаг”. И мы знали, как будет выглядеть победа.
Мартин Лютер Кинг говорил: “Мы собираемся маршировать рука об руку по Пятой авеню” или “У меня есть мечта”, и мы знали, что означает достижение этой мечты.
У нас были истории о том, кто мы, как мы появились на свет и что нас ждет впереди. Семья иммигрантов могла бы сказать, что мы много работали, чтобы собрать тебя в школу, чтобы ты мог стать врачом (а я этого не сделал, я сломал эту мечту), но эти истории давали нам представление о том, где мы находимся. Мы использовали их для ориентации.
Когда у нас была история, это было меньше похоже на экзистенциальное отчаяние.
Современный шок, цифровые технологии и вечное “сейчас” действительно дезориентируют и пугают. Мы в отчаянии, поэтому пытаемся связать все воедино, соединить точки и создать пуантилистские повествования – те, что я назвал “фрактальными”.
Люди скорее поверят в существование согласованного плана элиты по уничтожению трех четвертей планеты с помощью вируса, чем поверят в то, что никто не знает, что, черт возьми, происходит.
Так же искренне не понимают, как Джимми Картер на третьем году своего президентства, когда он сказал нам просто носить свитера и быть добрыми друг к другу.
Дуглас Рашкофф
