«Это не должно называться зарабатыванием на жизнь, это должно называться продажей своей жизни, чтобы, возможно, иметь возможность платить за аренду и покупать еду.»
«Решение нашей энергетической проблемы прямо у нас под ногами, если, конечно, вы стоите на их могилах.»
«Масштабное новое исследование доказало вне всяких сомнений, что закрыв глаза, вы спасете планету.»
«Любовь побеждает всё, если не сталкивается с чем-то большим, сильным и злым»
Майкл Кэмпи
Интересно, если бы кто-то из нашего времени мог вернуться в прошлое и сказать мыслителям прошлых поколений, что все, чего они боялись, о чем предупреждали, о чем писали, сбылось, стали бы они писать так, как писали?
Следующие цитаты предоставляют убедительные доказательства того, что, каким бы ужасным это ни было, мы не способны усвоить уроки, которые преподала история.
«Какая разница мертвым, сиротам и бездомным, совершается ли безумное разрушение под именем тоталитаризма или во имя святой свободы или демократии?»
― Махатма Ганди
«Если вы чувствуете, что оставаться человеком стоит, даже когда это не приносит никакого результата, вы победили их».
― Джордж Оруэлл, 1984
«Идеальный подданный тоталитарного режима — не убежденный нацист или убежденный коммунист, а люди, для которых больше не существует различия между фактом и вымыслом (то есть реальностью опыта) и различия между истинным и ложным (то есть стандартами мышления)».
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Пропаганда для демократии — то же самое, что дубина для тоталитарного государства».
― Ноам Хомский, Контроль над СМИ: впечатляющие достижения пропаганды
«Прежде чем лидеры масс захватят власть, чтобы подогнать реальность под свою ложь, их пропаганда отличается крайним презрением к фактам как таковым, поскольку, по их мнению, факт всецело зависит от силы человека, который может их сфабриковать.»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Всё, что не запрещено, обязательно»
― Т.Х. Уайт, Король былого и грядущего
«Смешно говорить о свободе в обществе, где доминируют огромные корпорации. Что это за свобода внутри корпорации? Это тоталитарные институты — вы получаете приказы сверху и, возможно, отдаете их людям ниже вас. Свободы там примерно столько же, сколько при сталинизме.»
― Ноам Хомский
«Историку современности особенно важно проявлять осторожность в обращении с общепринятыми мнениями, претендующими на объяснение общих тенденций истории, поскольку в прошлом веке появилось множество идеологий, которые притворяются ключами к истории, но на самом деле являются не чем иным, как отчаянными попытками избежать ответственности.»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Одним из самых больших преимуществ тоталитарных элит двадцатых и тридцатых годов было превращение любого утверждения факта в вопрос о мотивах»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Тоталитаризм у власти неизменно заменяет все первоклассные таланты, независимо от их симпатий, на тех чудаков и дураков, чье отсутствие интеллекта и креативности является лучшей гарантией их лояльности.»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Если вы хотите увидеть будущее, представьте себе сапог, топчущий человеческое лицо — вечно.»
― Джордж Оруэлл, 1984
«Никогда наше будущее не было столь непредсказуемым, никогда мы так сильно не зависели от политических сил, которым нельзя доверять в следовании правилам здравого смысла и собственных интересов — сил, которые кажутся чистым безумием, если судить по меркам других веков. Как будто человечество разделилось между теми, кто верит во всемогущество человека (кто думает, что все возможно, если знать, как организовать массы для этого), и теми, для кого бессилие стало главным опытом их жизни.»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«Беспорядок присущ стабильности. Цивилизованный человек не понимает стабильности. Он путает ее с жесткостью. Наши политические, экономические и социальные лидеры постоянно твердят о стабильности. Это их любимое слово после слова «власть».
«Нужно стабилизировать политическую ситуацию в Юго-Восточной Азии, нужно стабилизировать добычу и потребление нефти, нужно стабилизировать студенческую оппозицию правительству» и так далее.
«Стабилизация для них означает порядок, единообразие, контроль. И это слабоумное и потенциально геноцидное заблуждение. Как бы тщательно они ни контролировали систему, беспорядок неизменно просачивается в нее. Тогда менеджеры паникуют, спешат заткнуть течь и стараются ужесточить контроль. Поэтому тоталитаризм растет в злобе и масштабах. И слепая жалость в том, что жесткость — это совсем не то же самое, что стабильность.»
«Истинная стабильность возникает, когда предполагаемый порядок и предполагаемый беспорядок сбалансированы. По-настоящему стабильная система ожидает неожиданного, готова к разрушению, ждет преобразований.»
— Том Роббинс, Даже девушки-ковбои иногда грустят
“Закон без разума — преступление.”
―Крисс Джейми, Healology
«Правда в том, что массы выросли из осколков крайне атомизированного общества, чья конкурентная структура и сопутствующее одиночество индивида сдерживались только принадлежностью к классу. Главная характеристика массового человека — не жестокость и отсталость, а его изоляция и отсутствие нормальных социальных связей. Выходя из классового общества национального государства, чьи трещины были скреплены националистическими настроениями, вполне естественно, что эти массы, в первой беспомощности своего нового опыта, тяготели к особенно яростному национализму, которому массовые лидеры уступали против своих собственных инстинктов и целей по чисто демагогическим причинам.»
― Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма
«И не десятки тысяч, не сотни тысяч, а сотни миллионов людей были послушными свидетелями этой резни невинных. И они были не просто послушными свидетелями: когда им приказывали, они поддерживали эту резню, голосуя за нее в гаме голосов. Было что-то неожиданное в степени их послушания… Чрезвычайное насилие тоталитарных социальных систем оказалось способным парализовать человеческий дух на целых континентах».
— Василий Гроссман, Жизнь и судьба
«Результатом последовательной и тотальной подмены фактической правды ложью является не то, что ложь будет теперь восприниматься как правда, а правда будет оклеветана как ложь, а то, что чувство, с помощью которого мы ориентируемся в реальном мире, — и категория истины против лжи является одним из умственных средств для достижения этой цели, — разрушается.»
― Ханна Арендт
«Как заметили наблюдатели тоталитаризма, такие как Виктор Клемперер, правда умирает в четырех режимах, свидетелями которых мы только что стали.
Первый режим — это открытая враждебность к проверяемой реальности, которая принимает форму представления вымыслов и лжи как фактов. Президент делает это с высокой скоростью и в быстром темпе. Одна попытка во время кампании 2016 года отследить его высказывания показала, что 78 процентов его фактических утверждений были ложными. Эта доля настолько высока, что правильные утверждения кажутся непреднамеренными упущениями на пути к полной выдумке. Унижение мира таким, какой он есть, начинает создание вымышленного контрмира.
Второй режим — шаманское заклинание. Как отметил Клемперер, фашистский стиль зависит от «бесконечного повторения», призванного сделать вымышленное правдоподобным, а преступное — желательным. Систематическое использование прозвищ, таких как «Лживый Тед» и «Кривая Хиллари», вытеснило определенные черты характера, которые, возможно, более уместно было бы приписать самому президенту. Тем не менее, благодаря прямому повторению в Твиттере, наш президент сумел превратить отдельных людей в стереотипы, которые люди затем произносили вслух. На митингах повторяющиеся крики «Постройте эту стену» и «Заприте ее» не описывали ничего, что президент конкретно планировал сделать, но сама их грандиозность установила связь между ним и его аудиторией.
Следующий режим — магическое мышление, или открытое принятие противоречий. Кампания президента включала обещания снизить налоги для всех, ликвидировать государственный долг и увеличить расходы как на социальную политику, так и на национальную оборону. Эти обещания взаимно противоречат друг другу. Это как если бы фермер сказал, что берет яйцо из курятника, варит его целиком и подает жене, а также пашот и подает своим детям, а затем возвращает его курице целым, а затем наблюдает, как вылупляется цыпленок.
Принятие неправды такого радикального рода требует вопиющего отказа от разума. Описания Клемперером потери друзей в Германии в 1933 году из-за магического мышления звучат сегодня жутко правдиво. Один из его бывших учеников умолял его «погрузиться в свои чувства, и вы всегда должны сосредотачиваться на величии фюрера, а не на дискомфорте, который вы испытываете в настоящее время». Двенадцать лет спустя, после всех зверств и в конце войны, которую Германия явно проиграла, ампутированный солдат сказал Клемпереру, что Гитлер «еще никогда не лгал. Я верю в Гитлера».
Последний режим — неуместная вера. Он включает в себя своего рода самообожествляющие заявления, которые президент сделал, когда сказал, что «я один могу это решить» или «я ваш голос». Когда вера спускается с небес на землю таким образом, не остается места для малых истин нашего индивидуального понимания и опыта. Клемперера ужасало то, что этот переход казался постоянным. Как только правда стала оракульской, а не фактической, доказательства стали неуместны. В конце войны рабочий сказал Клемпереру, что «понимание бесполезно, нужно верить. Я верю в фюрера».
― Тимоти Снайдер, О тирании: двадцать уроков двадцатого века
«Когда достаточно людей поймут реальность, тиранов можно будет в буквальном смысле игнорировать до их исчезновения. Их никогда нельзя изгнать голосованием.»― Ларкен Роуз
