Когда я рос, у нас были нарративы, которые помогали нам понять смысл происходящего.
Джон Ф. Кеннеди сказал: «Мы высадим человека на Луну и воткнем в нее флаг». И мы знали, как будет выглядеть победа.
Мартин Лютер Кинг говорил: «Мы собираемся маршировать рука об руку по Пятой авеню» или «У меня есть мечта», и мы знали, что означает достижение этой мечты.
У нас были истории о том, кто мы, как мы появились на свет и что нас ждет впереди. Семья иммигрантов могла бы сказать, что мы много работали, чтобы собрать тебя в школу, чтобы ты мог стать врачом (а я этого не сделал, я сломал эту мечту), но эти истории давали нам представление о том, где мы находимся. Мы использовали их для ориентации.
Когда у нас была история, это было меньше похоже на экзистенциальное отчаяние.
Современный шок, цифровые технологии и вечное «сейчас» действительно дезориентируют и пугают. Мы в отчаянии, поэтому пытаемся связать все воедино, соединить точки и создать пуантилистские повествования — те, что я назвал «фрактальными».
Люди скорее поверят в существование согласованного плана элиты по уничтожению трех четвертей планеты с помощью вируса, чем поверят в то, что никто не знает, что, черт возьми, происходит.
Так же искренне не понимают, как Джимми Картер на третьем году своего президентства, когда он сказал нам просто носить свитера и быть добрыми друг к другу.
Дуглас Рашкофф
