Очень редко вручение Нобелевской премии проходит без разногласий. Церемония обычно привлекает целые стаи злобных критиков, которые высмеивают репутацию лауреатов, сетуют на их обделенных вниманием соратников, которые из-за этого якобы будут преданы забвению, или указывают на (по их мнению) несправедливо забытых более достойных кандидатов.
Поэтому, когда норвежский комитет решил присудить Нобелевскую премию мира 2020 года Всемирной продовольственной программе (ВПП / агентство ООН по оказанию продовольственной помощи), неудивительно, что новость вызвала множество непонимающих ухмылок.
В данном случае, как заявил комитет, премия была присуждена, потому что “перед лицом пандемии Всемирная продовольственная программа продемонстрировала впечатляющую способность активизировать свои усилия”. Кто бы мог с этим поспорить?
Как оказалось, много кто. Когда премию мира получают агентства ООН, “следующим шагом может стать вручение этой премии «системе организационных диаграмм»”, – пошутил Робинсон Мейер из Atlantic. “Очень странный выбор, это пустая трата премии”, – прокомментировал Мукеш Капила, профессор всемирной охраны здоровья Манчестерского университета. Они в чем-то правы. ВПП, предоставляющая продовольственную помощь нуждающимся странам, является крупнейшим агентством ООН, в нем работает 14 500 сотрудников по всему миру. “Организация получила премию за то, что просто выполняла свою работу,” – возражает Капила.
Работу, имеющую четкие и ограниченные рамки. В конце концов, ООН не создавала ВПП для борьбы с непосредственными угрозами при экстренных ситуациях; ее миссия – “искоренить голод и недоедание”. Спустя почти 60 лет борьбы с голодом, сегодня у ВПП как никогда много работы. По всему миру фермеры производят более чем достаточно еды, чтобы накормить всех жителей планеты, но люди по-прежнему голодают. Почему?
Даже в богатых промышленно развитых странах угроза голода – не только плохого питания, но и фактического голода – возрастает в результате экономического неравенства. В Великобритании число людей, обращающихся за помощью в пункты распределения продовольствия, с 2013 года увеличилось более чем вдвое. В США широко распространена проблема отсутствия продовольственной безопасности: от этого больше всего страдают дети, пожилые люди и малоимущие.
Что мы едим, как производится наша еда и откуда она берется – все резко изменилось в индустриальную эпоху. Мы нашли способ применить к пище практически все виды технологий, от механизации и компьютеризации до биохимии и генной инженерии. Такие технологические прорывы резко повысили производительность и сделали продукты питания более надежными и доступными для миллиардов людей.
Само земледелие стало во много раз эффективнее и продуктивнее. В начале 1900-х годов для улавливания азота из воздуха и превращения его в удобрение впервые был использован процесс Габера-Боша, благодаря чему производство удобрений достигло беспрецедентных масштабов. Достаточно быстро пришла и механизация: в 1930-х годах примерно каждая седьмая ферма в США была оснащена тракторами; в течение последующих 20 лет они применялись большинством хозяйств. Все это сопровождалось растущей способностью перенаправлять запасы воды и использовать водоносные горизонты, помогая превращать некоторые засушливые регионы в плодородные пахотные земли. Целые регионы Китая, Средней Азии, Ближнего Востока и США навсегда изменились благодаря огромным проектам водоснабжения, плотин и ирригационных систем. Затем, в 1960-х годах, американский агроном Норман Борлоуг вывел новые сорта пшеницы, которые были более устойчивы к болезням, положив начало “зеленой революции” в таких странах, как Индия и Бразилия.
Все это означает, что современные промышленно развитые фермеры работают с почти сверхчеловеческим уровнем производительности по сравнению с их предшественниками. В 1920 году в сельском хозяйстве работали более 31 миллиона американцев, а средняя площадь одной фермы составляла чуть менее 60 гектар. Спустя столетие общая площадь сельскохозяйственных угодий в США упала на 9%, но теперь лишь одна десятая той рабочей силы – то есть 3,2 миллиона человек – заняты возделыванием земель. (Ферм сейчас тоже намного меньше, но в среднем их площади увеличились в три раза.)
Современная цепочка поставок – еще одно футуристическое чудо. Сегодня в большинстве стран можно зайти практически в любой магазин и купить свежие товары со всего мира. Эти цепочки поставок даже оказались в некоторой степени устойчивыми к хаосу, вызванному пандемией. Хотя локдауны действительно привели к нехватке некоторых продуктов питания в отдельных местах, большинство полок, пустующих в супермаркетах и иных магазинах, приходилось на туалетную бумагу и чистящие средства. Продовольственные запасы оказались более устойчивыми, чем многие ожидали.
Но массовая индустриализация производства продуктов питания и наша способность покупать их вызвали лавину непредвиденных последствий. Обилие недорогих, “вредных” калорий привело к проблеме массового ожирения, от которого непропорционально сильно страдают неимущие и обездоленные люди. Интенсивное развитие животноводства привело к увеличению выбросов парниковых газов, поскольку мясо имеет гораздо больший углеродный след, чем бобовые или зерновые культуры.
От этого пострадала и окружающая среда. Повсеместно применяемые удобрения и пестициды загрязняют почву и реки, а легкая доступность воды привела к тому, что некоторые засушливые районы мира полностью исчерпали свои ресурсы.
Катастрофа для фермеров во всем мире
В сентябре 2003 года южнокорейский фермер по имени Ли Кён Хэ принял участие в акциях протеста против сессии Всемирной торговой организации, которая проходила в Мексике. Ли был бывшим профсоюзным лидером, чья собственная опытно-показательная ферма закрылась в конце 1990-х годов. В эссе из сборника “Сдерживаюсь с трудом” (Bite Back, 2020 год) Радж Патель и Майва Монтенегро де Вит рассказывают о том, что произошло на этом протесте.
По их словам, во время столкновения демонстрантов с полицией Ли поднялся на ограждения с табличкой “ВТО! Убивает! ФЕРМЕРОВ!”, висевшей у него на шее. Забравшись на ограждения, “он достал ржавый швейцарский армейский нож, ударил им себя в сердце и через несколько минут скончался”.
Ли протестовал против последствий ввода норм свободной торговли, которая стала катастрофой для многих фермеров во всем мире. Фермеры в менее индустриально развитых странах не могут зарабатывать достаточно денег не только из-за того, что на их угодьях низкая урожайность. Помимо этого, их рынки наводнены более дешевой конкуренцией из-за рубежа.
Возьмем для примера сахар. После Второй мировой войны европейские производители сахарной свеклы получали субсидии от своих национальных правительств, чтобы помочь разоренным экономикам снова встать на ноги. Это сработало, но как только началась индустриализация и уровень производства взлетел до заоблачных высот, производители столкнулись с переизбытком. Решение не заставило себя ждать: экспортировать эти продукты питания. Но обширные субсидии привели к искусственному занижению цен: британские фермеры, выращивающие сахар, могли продавать свои товары на мировых рынках и подорвать конкуренцию. Сплошные плюсы для европейцев, но для других производителей сахара, таких как Замбия, это была настоящая катастрофа. Фермеры замкнулись в своей борьбе за выживание или были вынуждены отказаться от продуктов, которые они могли производить естественным образом, в пользу других продуктов.
Могущественные страны продолжают субсидировать своих фермеров и негативно влиять на мировые рынки, даже несмотря на то, что ВТО уже вынудила более слабые страны отказаться от мер протекционизма. В 2020 году США потратили на такие субсидии 37 миллиардов долларов, эта цифра резко возросла за последние два года правления Трампа. Между тем Европа на аналогичные меры поддержки своих производителей ежегодно тратит 65 миллиардов долларов.
Радж Патель и Монтенегро отмечают, что большая часть популистского политического хаоса последних лет была вызвана недавними экономическими и торговыми потрясениями, среди которых можно выделить потерянные из-за аутсорсинга рабочие места и протесты в сельской местности в США и Европе среди людей, недовольных перспективой изменения статуса-кво, который на протяжении десятилетий ставил их в выгодное положение.
