Если кликнуть на любой крупный технологический продукт или компанию, и вы найдете технологию, финансируемую государством. Apple, Intel и Qualcomm были бенефициарами кредитной программы, аналогичной той, которая финансировала Solyndra и Tesla. Основной алгоритм Google был разработан за счет гранта Национального научного фонда. Экономист Мариана Маццукато в своей книге «Предпринимательское государство» подсчитала, что правительственные учреждения США предоставили примерно четверть общего объема финансирования технологическим компаниям на ранних стадиях, в том числе в фармацевтической промышленности (сектор, требующий огромных экспериментов и готовности к неудаче). 75% новых молекулярных образований были обнаружены лабораториями, финансируемыми государством, или государственными учреждениями.
Экономист Марианна Маццукатто в своих замечательных книгах
«Предпринимательское государство и ценность всего» утверждает, что все, что мы думаем о ценности, совершенно неверно. Мы используем такие слова, как «расходы» и «благотворительность», вместо более подходящего слова, например «инвестиции», при описании государственного финансирования, потому что не в состоянии понять нефинансовую ценность вещей. Если бы мы рассматривали государственное финансирование как инвестиции в коллективные блага, такие как безопасность, знания, качество жизни, социальная сплоченность, научный прогресс и т. Д., то лучше осознали бы их преимущества. Вместо этого, мы рассматриваем нефинансовые ценности как “бесплатное”.
И вот результат: фондовый рынок находится на взлете, а продолжительность жизни в США снижается. В самой богатой стране мира в самые богатые времена в истории человечества 43% американцев не в состоянии оплачивать свои счета…
О роли частного бизнеса в создании инновационной экономики
Принято считать, что ключевые игроки на этом рынке – предприниматели и венчурные инвесторы. Ее исследования доказали обратное: прорывные технологии – такие, как интернет или умная начинка iPhone, – были проинвестированы и разработаны в госсекторе, но прибыль от использования разработок достается в итоге частному бизнесу.
Ее главная идея, изложенная в книге «Государство-предприниматель: разоблачая мифы об общественном секторе», такова: компании, заработавшие на государственных разработках, должны возвращать правительству часть прибыли. Эта идея стала особенно широко обсуждаться в кризис, когда госрасходы сокращаются, а необходимость в инновациях растет. Профессор Маццукато сейчас буквально нарасхват: она колесит по миру с лекциями, в качестве консультанта ее приглашают в Еврокомиссию, правительство Шотландии и NASA. Она же находится под постоянным градом критики предпринимателей и политиков – противников перераспределения финансовых потоков «по методу Маццукато». «Они ненавидят меня с удвоенной силой», – говорит при встрече она.
Маццукато родилась в Италии в 1968 г. В пять лет переехала с семьей в США. Ее отец занимался термоядерной физикой в Принстонском университете. «Хотя я говорю по-английски как чистая американка, я на 100% итальянка. Дома мы разговаривали только на итальянском и готовили только итальянскую еду», – рассказывает моя собеседница. Такой же стиль жизни она практикует со своими четырьмя детьми.
Ее мать преподавала итальянскую литературу в университете. Маццукато росла в интеллектуальной среде. Гостями в их доме были именитые люди, один из них – лауреат Нобелевской премии Джон Нэш, разработавший теорию игр.
После школы Маццукато пошла изучать историю и международные отношения в Tufts University в Массачусетсе. Но гораздо сильнее ее всегда интересовали экономическая история и экономическая теория. Их-то она и отправилась изучать в Нью-Йорк, в New School for Social Research, славящуюся своими выпускниками – радикальными интеллектуалами. Темой ее докторской диссертации было развитие технологий на примере автомобильной промышленности США.
Окончив New School for Social Research, Маццукато занялась преподаванием: сначала в Лондонской школе бизнеса, потом в миланском университете Bocconi. В 2011 г. она стала заведующей кафедрой Sussex University в Великобритании.
Темой ее исследований всегда были инновации. Эти работы стали особенно актуальны после финансового краха в 2008 г. В кризисе эксперты традиционно видели полезную сторону – сокращение госрасходов будет стимулировать развитие более конкурентоспособной, более инновационной рыночной экономики. Но это мнение противоречит практически всем результатам исследований Маццукато.
«Моя цель – изменить суть дискуссии. Если мы хотим добиться устойчивого долгосрочного, а не спекулятивного роста, то нам лучше понять, откуда этот рост может появиться, – отмечает она. – Если мы проанализируем ситуацию в странах, которым удалось выйти на траекторию умного инновационного роста, мы увидим, что это произошло благодаря сильному участию правительства. Можем ли мы себе это позволить в ситуации повального сокращения госрасходов?»
Вот как все выглядит в объяснении Маццукато. Когда обсуждают благосостояние и создание новой стоимости, обычно частный сектор представляют в виде великолепного льва, который сидит в клетке государственного сектора. Если убрать ограждение, лев начнет бродить и рычать. На самом деле частные компании редко бывают львами – они скорее котята, говорит Маццукато. Менеджеры, как правило, больше озабочены снижением затрат, борьбой за повышение стоимости на глазах дешевеющих акций компаний, в которых они работают. И уж никак не инвестированием в исследования и разработки (R&D) и стимулированием долгосрочного роста компаний.
«Когда я начала анализировать, что происходит в кризис в государственном и частном секторе, я поняла, насколько важно, как именно ты преподносишь ситуацию и расставляешь акценты. Если рассматривать государство как того, кто способствует инновациям, снимает риски и заполняет провалы рынка, все выглядит совсем по-другому», – говорит экономист. Она утверждает, что роль государства намного значительнее, чем принято считать. Правительство любой крупной страны стремится к реализации глобальных задач (первым отправить своего космонавта в космос, первым высадить на Луне и т. п.). Это касается и инвестиций в развитие многих отраслей промышленности еще на стадии их формирования, в том числе полупроводников, интернета и сланцевой добычи.
Теория Маццукато
Даже легендарные предприниматели Кремниевой долины не столь умны, как они хотели бы думать, считает Маццукато. Она отдает должное предпринимательскому гению таких людей, как Стив Джобс и Илон Маск, но не забывает добавлять: их блеск – только часть истории. Большинство ключевых технологий, которые использованы в умной начинке iPhone, в том числе GPRS, службы распознавания голоса Siri и мультисенсорные экраны, – плоды финансируемых государством исследований. «Правительство проинвестировало фундаментальные и прикладные исследования, вложило деньги в конкретные компании – такие, как Tesla, – и в конечном счете государство сделало то, что, по идее, должен был бы сделать венчурный капитал», – отмечает она.
Одним из главных двигателей Кремниевой долины было агентство по оборонным научно-исследовательским проектам Darpa, основанное президентом Дуайтом Эйзенхауэром в 1958 г., после того как Советский Союз запустил ракеты «Спутник». Darpa подчинялось министерству обороны США. Минобороны США потратило миллиарды на передовые исследования, и именно эта структура сыграла важную роль в развитии интернета. Финансируемые государством институты здравоохранения сыграли аналогичную роль в развитии фармацевтической промышленности США. Еще один пример – созданное президентом Бараком Обамой агентство ARPA-E в структуре департамента энергетики США для стимулирования создания технологий возобновляемой энергетики.
В Китае, Бразилии, Германии, Дании и Израиле государство не только выступает в качестве регулятора рынка, но и активно участвует в создании и формировании рынков, отмечает Маццукато. В пример она приводит программу Yozma в Израиле по финансированию и экспертизе проектов, нацеленных на создание нации стартапов.
Ее голос становится более жестким, когда мы начинаем обсуждать, как должны распределяться доходы от технологических инноваций: «Если вы разделяете точку зрения, что государство частично несет ответственность за успех многих предприятий частного сектора, то должно ли государство получать часть экономических выгод от использования технологий, созданных при его участии? Да. И ответом от бизнеса может стать или передача государству части акций в компании, или создание фондов, которые будут реинвестировать часть прибыли в инновации».
Высокотехнологичные и фармацевтические компании получают налоговые послабления. Некоторые считают, что компании, работающие в Кремниевой долине, не должны платить вообще никаких налогов. И это их плата государству за помощь, которую оно им оказало на первом этапе?
Европа, по мнению Маццукато, извлекла неправильные уроки из опыта Кремниевой долины. Европейские правительства спросили бизнес, что они должны сделать, чтобы стимулировать экономический рост. И услышали в ответ: поощряйте венчурный капитал, снижайте налоги и сократите бюрократическую волокиту. Маццукато категорична: в большинстве случаев это не увеличивает благосостояние корпораций: «Ирония, если не трагедия, состоит в том, что мы не только не понимаем историю Кремниевой долины, но мы также стимулируем риски, ухудшаем конкурентоспособность. Компании инвестируют только в те отрасли, где есть новые технологические и рыночные возможности. Если в ответ вы снизили им налоги, вы в одночасье сделали их богаче – и что они сделают дальше? Дальше они будут больше играть в гольф. А инвестировать они не будут».
Доминирование краткосрочного мышления
Экономический рост нуждается в хорошо функционирующем финансовом секторе, который вознаграждает долгосрочные инвестиции, а не краткосрочные игры. Но в Европе налог на финансовые транзакции был введён лишь в 2016 году, а объемы так называемого «терпеливого капитала» остаются неадекватными практически во всех странах. Как следствие, деньги, которые вливаются в экономику, скажем, благодаря политике монетарного смягчения, вновь оказываются у банков.
Доминирование краткосрочного мышления является следствием фундаментального непонимания подлинной экономической роли государства. Вопреки консенсусу, сложившемуся после кризиса, активные стратегические инвестиции госсектора критически важны для роста экономики. И именно поэтому все великие технологические революции (будь это сфера медицины, компьютеров или энергетики) стали возможны благодаря тому, что государство выступало в качестве инвестора первой инстанции.
Тем не менее, мы продолжаем восхищаться частными игроками в инновационных отраслях, игнорируя их зависимость от результатов государственных инвестиций. Например, Илон Маск не просто получил более $5 млрд в виде субсидий от правительства США; его компании – SpaceX и Tesla – были созданы на фундаменте, заложенном НАСА и министерством энергетики США соответственно.
Особенно возмущало Маццукато то, что меры сокращения господдержки преподносились как необходимость для повышения конкуренции и поддержки инноваций. В 2011 тогдашний премьер-министр Британии Дэвид Кэмерон назвал госслужащих «врагами предпринимательства». По его мнению, в Евросоюзе нет своей Google или Facebook потому, что здесь нет того свободного рынка, который присущ Кремниевой долине.
«Впоследствии оказалось, что это не более чем пропагандистский миф — никакого свободного предпринимательства в Кремниевой долине нет и близко», — забегая наперед, говорит Маццукато, экономист по образованию.
Желание понять, действительно ли государство не играет никакой роли в технологическом развитии, подтолкнуло ее заняться проблематикой инноваций и индустрии высоких технологий. Основательно изучив тему, специалист узнала, что, например, развитие поискового алгоритма Google в самом начале его пути поддержал Национальный научный фонд США, а Tesla не могла привлечь инвестиций, пока не обратилась к Министерству энергетики и не получила от него финансовую помощь. Более того, все три компании, основанные Илоном Маском — Tesla, SolarCity и SpaceX — получили от государства почти $4,9 млрд в рамках тех или иных госпрограмм. Многие другие известные американские стартапы появились благодаря программе содействия инновационному бизнесу SBIR — а это тоже госденьги.
«Чем глубже я погружалась в проблематику, тем больше убеждалась в том, что госинвестиции были буквально везде. Причем эти вливания шли, как правило, не на какие-то конкретные исследования, а на поддержание самой жизнеспособности стартапов, то есть это сотрудничество носило стратегический характер и было крайне важно для молодых компаний», — говорит Маццукато.
Любопытно, что несмотря на то, что Маццукато критикует «миф о свободном рынке», она не является сторонником левых партий.
«Прогрессисты проигрывают потому, что слишком много внимания уделяют перераспределению богатств, забывая о необходимости создавать новые богатства. А ведь инвестировать в будущее не менее важно, — говорит экономист, — иначе все превращается в «салонный социализм»: какие-то люди собираются, обговаривают свои идеи, приходят к выводу о том, что нужно что-то менять, расходятся, и на этом все заканчивается».
По ее убеждению, эффективное государство, способное стать двигателем инноваций, — это государство, состоящее из децентрализованной сети различных государственных учреждений, каждое из которых имеет собственные задачи и может брать на себя риски.
«Государственная политика не должна быть сплошным регулированием и способствованием чему-либо; она не должна быть скучной и инертной. Основная задача государства должна состоять в создании и формировании новых рынков», — указывает специалист.
Венчурные инвесторы заявляют, что они сотрудничают с предпринимателями, привносят уникальные идеи (большинство – нет) и заботятся об основателе (читай: о деньгах). Ясно то, что экономическая модель 20-процентной процентной ставки — инвесторы и венчурные капиталисты получают соответственно 80 и 20% прироста капитала — была перевернута с ног на голову в отношении государственных инвестиций, когда инвесторы (налогоплательщики) часто получают меньше, чем венчурные капиталисты и предприниматели, которых они финансируют.
Единственным способом полноценного оживления нашей экономики является возвращение госсектору его ключевой роли стратегического, долгосрочного и ориентированного на выполнение миссии инвестора. А для этого необходимо развенчать ошибочные представления о том, как создаются стоимость и богатство.
«Если вы — чиновник, рассматривающий проект, предложенный к финансированию, и вы уверены в его перспективности и выполнимости — отложите его, в нем нет ничего инновационного», — резюмирует Маццукато.
Напоследок отметим, что в мае Европарламент одобрил предложенную Маццукато программу Horizon Europe. Были выбраны пять областей: адаптация к климатическим изменениям; борьба с раком; чистые океаны, моря, побережья и внутренние воды; климатически-нейтральные умные города; здоровая почва и пища. В каждой области будут работать 15 экспертов, которые выработают рекомендации по наполнению этих программ конкретными проектами. Очевидно, что основным инвестором их реализации должен будет стать бюджет Евросоюза.
