Весной по Украине прокатилось восстание — акция «Восстань, Украина». Организованное парламентской оппозицией мероприятие было приправлено концертами, законопослушными шествиями партийных активистов и народным равнодушием.
Особенно смешно и одновременно горько вспоминать об этой затее на фоне настоящего мини-восстания, вспыхнувшего во Врадиевке, после изнасилования местными милиционерами 29-летней жительницы поселка. Народное восстание — это стихийный штурм райотдела милиции, спрятавшиеся в подвале ППСники, кровь и выстрелы, внутренние войска и блокирование мобильной связи, а никак не заранее возведенная по согласованию с мэрией концертная сцена.
Врадиевка в который раз фиксирует один невидимый, словно он на дне океана, разлом. Этот разлом простирается даже не между обществом и политическим классом , не между властью и оппозицией (в миг реального восстания оппозиции остается его не возглавлять, а догонять). Разлом проходит не по Днепру и не по языковому принципу. Он глубже.
Один из центральных вопросов классической политологии и теории классовой борьбы — о противостоянии города и деревни и, соответственно, моделей власти, опирающейся на городские, либо деревенские общины. Этот конфликт запаян во многие концепции смены режимов, в теории политической и экономической модернизации. Первая половина 20-го столетия полна дискуссий об общине и обществе, об азиатском способе производства и прочих аспектах социальных конфликтов и классовой борьбы.
Нынешнее украинское общество, на первый взгляд, является продуктом советской модернизации, которая устранила конфликт города и деревни, принудительно сделав ставку на индустриализацию и создав понятные социальные лифты, соединившие деревню и город. Но по-настоящему сейчас никто толком не представляет, в каком состоянии пребывает наш социум. Социологи просто не работают с ним, так как денег на проведение глубинных исследований просто нет. Оплачиваются только всеукраинские электоральные исследования. Либо глубинные исследования в рамках одного избирательного округа, и тоже с политическим уклоном. Интегрального анализа нет и не предвидится.
В этой ситуации остается только гадать о том, что из себя представляет Украина. Скорее всего, Врадиевка и сходные с ней поселки, полностью зависящие от местного феодала и/или от мафиозных триад «главный милиционер-прокурор-глава района» — яркий пример постсоветской демодернизации. Модная ныне теория современного феодализма не лишена своей почвы, корни этого явления лежат в индустриальной деградации провинции и в поломке худо-бедно работавших советских социальных лифтов. Современный, далекий от мегаполисов, маленький украинец замкнут в своем местечковом пространстве не крепостным законом, но самой структурой украинской версии капитализма. Его права уничтожены, так как в нынешнем украинском обществе без денег нет и прав. Его конкурентность сведена на нет локальными монополиями на рынках труда. Его социальные лифты, основным из которых всегда был доступ к образованию, разрушены не только коррупцией и кумовством при поступлении и трудоустройстве, но и самой невозможностью получить хотя бы сносное школьное образование вследствие постоянной необходимости выживать (с детства работать на своем поле, на поле или на стройке у местного феодала).
Когда мы на этом фоне говорим о Врадиевке, надо понимать, что речь идет не о бунте против государственной власти, и не о бунте против персонально Януковича. К сожалению, ситуация такова, что, если бы Янукович захотел лично приехать в этот поселок и выдать толпе оборотней в погонах, это бы только повысило его популярность и легитимность. К тому же Янукович далеко в Киеве, и только последние три года. А поселковый упырь в милицейской форме на пару своим дружбаном-прокурором — угроза близкая, прямая и жестокая .
Парламентской оппозиции не стоит надеяться на то, что ныненшняя или новая Врадиевка, вызовет общенациональный бунт. Все подобные выступления купируются наведением локального, точечного порядка. Не стоит далеко ходить в историю, чтобы понять — бунтующей деревне никогда не удавалось сменить власть. Поскольку деревня никогда, как правило, не формулировала реальных политических требований. Она могла только присоединится к какой-либо сплоченной группе, инициирующей общенациональный бунт. Выдвигают политические требования всегда недовольные горожане вместе с недовольной буржуазией и интеллигенцией. Врадиевка могла бы стать поводом к общенациональному бунту. Но мотором этого бунта может быть только восставший против несправедливости Киев. Но многотысячных митингов на столичных улицах пока не наблюдается.
Именно в этом и заключается настоящий, а не мнимый разлом между украинцами.
Киев далек от Врадиевки, непонятен ей. В точно той же мере, в какой Врадиевка далека от Киева и непонятна ему. И проблема не только в том, что мы, столичные снобы, живем в какой-то параллельной реальности. А в том, что эта реальность объединяет нас, горожан, с нашими же политиками намного больше, чем с затерроризированными согражданами из Врадиевки. Это реальность бизнеса, денег, поездок за границу, формальных прав и их попрания, покупок, борьбы за какие-то непонятные большинству населения ценности (застройка исторического центра, например). И беда в том, что Врадиевка с ее проблемами не просто далека от политиков, государства, власти и оппозиции. Она далека от всех нас. Пока горе жителей этого поселка — не наше горе, мы как страна — в тупике.
Сергей Высоцкий, ЛІГАБізнесІнформ
хватило мужества признать это