Одна из наиболее серьезных проблем, с которыми столкнется администрация Байдена, заключается в том, как конкурировать и противостоять все более мощной и разрушительной системе государственного капитализма Китая, которая не только угрожает экономическим и стратегическим интересам США, но и подрывает нормативно-правовую архитектуру, которая поддерживает мировую экономику.
Проблема огромная. В списке Fortune Global 500 Китай теперь имеет больше компаний чем Соединенные Штаты (124 против 121), причем почти 75 процентов из них являются государственными предприятиями (ГП). Три из пяти крупнейших компаний мира — китайские (Sinopec Group, State Grid и China National Petroleum). Крупнейшие государственные предприятия Китая занимают доминирующие позиции на рынке во многих важнейших и стратегических отраслях, от энергетики до судоходства и редкоземельных металлов. Согласно расчетам председателя Фримена, совокупные активы 96 крупнейших государственных предприятий Китая составляют более 63 триллионов долларов, что эквивалентно почти 80 процентам мирового ВВП. Размер и масштаб этих организаций частично зависят от огромного внутреннего рынка Китая, но более важным является тот факт, что госпредприятия, работающие в стратегических секторах (например, банковском деле, инфраструктуре, телекоммуникациях, защищены от внутренней и внешней конкуренции и защищены от любого антимонопольного контроля китайским правительством.
В то время как госпредприятия не являются уникальным явлением для Китая, уровень политического контроля над просто беспрецедентный. Как заявил Си Цзиньпин в 2016 году , госпредприятия должны стать «сильнее, лучше и крупнее». В 2017 году Коммунистическая партия Китая (КПК) внесла поправки в Конституцию, чтобы закрепить положение о том, что партия «играет руководящую роль» в принятии решений на предприятиях. В том же году глава Министерства промышленности и информационных технологий Сяо Яцин, в то время глава центрального регулятора государственных предприятий, сказал : «Чтобы в полной мере проявить лидерство партии и ее ключевую политическую роль, государственные предприятия должны придерживаться политического принципа, согласно которому все государственные предприятия должна находиться под руководством партии».
Проблема не ограничивается государственными предприятиями или традиционными секторами, которые занимают «командные высоты» мировой экономики. Опираясь на множество субсидий и промышленную политику, на внутренний рынок где ограничивается иностранная конкуренция в стратегических секторах, а также благодаря щедрому государственному кредитованию, частные фирмы Китая продвинулись на мировой рынок и теперь соперничают с американскими и европейскими фирмами за лидерство в передовых технологияхи, включая робототехнику, искусственный интеллект, биотехнологии и телекоммуникации.
В то время как многие из этих частных компаний действительно инновационные, не имеют возможностей для бизнеса открытых для их государственных “кузенов”, и “в идеале” предпочитают работать на рынке , свободном от деспотичного государственного вмешательства, также нельзя отрицать , что они часто получают большие выгоды от внутреннего политико-экономического порядка страны которая вложила значительные средства, чтобы стать крупным международным игроком. Как прямо заявил один высокопоставленный китайский чиновник в интервью в начале этого года : «Независимо от того, государственные или частные предприятия, все они являются китайскими предприятиями».
Вместо того, чтобы работать как совокупность отдельных, ориентированных на прибыль фирм (как это имеет место в большинстве развитых западных экономик), КПК создала надежный набор формальных и неформальных механизмов, которые способствуют установлению связи (различной интенсивности) между государственными предприятиями. номинально частными китайскими фирмами. Компании, конкурирующие в нестратегических секторах, могут в значительной степени работать на более или менее рыночных условиях, но для любого сектора или отрасли, которые Пекин считает стратегическими, иностранные компании должны ожидать, что китайское правительство “положит свою руку на весы” в интересах отечественных фирм. Таким образом, когда американские или европейские фирмы конкурируют, скажем, с COSCO Shipping или Huawei, им приходится бороться со всем балансом китайского правительства, а не только с отдельной фирмой. Американские компании долгое время пытались процветать в рамках этой системы, сотрудничая с местными фирмами и опережая своих местных конкурентов, но по мере того, как Пекин ставит перед собой цель — занять значительно более высокое место в цепочке создания добавленной стоимости, пространство для иностранных компаний в Китае сокращается.
Если смотреть за пределы Китая, то, что придает этой государственно-капиталистической системе такую огромную глобальную силу, является синергизм и взаимосвязь между китайскими фирмами, государственными банками и инвесторами, а также китайской партией-государством. Эта коммерчески-стратегическая экосистема, которую я назвал «КПК Inc », обладает непревзойденной способностью предоставлять полный пакет ценностей при заключении зарубежных инвестиционных сделок: она может покупать, строить и финансировать в непревзойденном масштабе и скорости.
И все же госкапиталистическая система Китая не лишена серьезных недостатков, некоторые из которых уже известны; некоторые из них только начинают проявляться, поскольку международная инвестиционная среда Китая сталкивается с геополитическими препятствиями; и некоторые из них, включая давно признанные проблемы демографии и производительности; начинают кусаться. Хотя Пекин может использовать свои гигантские многоотраслевые госпредприятия для укрепления доминирующих рыночных позиций в стратегических глобальных отраслях, за это приходится платить, и не в последнюю очередь это давление на более эффективный и производительный частный сектор Китая. Как убедительно утверждает Ник Ларди из Института Петерсона , «Продолжение роста под руководством государства, при котором растущая доля ресурсов направляется на инвестиции в государственные компании с относительно низкой производительностью, а также все более вездесущее присутствие партии способствует замедлению роста Китая». Хотя администрация Си предприняла шаги по повышению эффективности государственных предприятий, неизбежно сохранится критическое противоречие между размером государственного сектора и положительной траекторией роста Китая.
Но даже если не учитывать долгосрочную жизнеспособность китайского государственного капитализма, его краткосрочные последствия для Соединенных Штатов также остаются значительными, начиная с присущей им склонности вызывать волны промышленных и технологических избыточных мощностей, которые подрывают американские фирмы, до решающей роли государственных предприятий и поддерживаемых государством фирм в поддержке модернизации китайских вооруженных сил и их зарубежной экспансии. Ожидание, когда политическая или экономическая система Китая остановится, — неразумная стратегия, учитывая то, что Пекин на протяжении уже кажется четырех десятилетий, бросает вызов законам экономической гравитации.
Как же тогда должен ответить Вашингтон?
Несмотря на согласованные усилия уходящей администрации Трампа по оказанию значительного экономического давления на Пекин в надежде, что он откажется от своего государственнического подхода к промышленной политике или скорректирует его, администрация Байдена будет противостоять Китаю, более склонному к государственности и более решительному для обеспечения того, чтобы его компании занимали доминирующие позиции в обладании ключевыми технологиями и ресурсами как дома, так и за рубежом. Согласно прогнозам, в этом году рост составит поразительные 7,9 процента (по прогнозам МВФ ), и Китай, который, похоже, противостоял пандемии лучше, чем большинство других крупных стран, также, вероятно, будет вести себя с уверенностью, с которой Соединенные Штаты еще не сталкивались.
Это означает, что Соединенные Штаты сначала должны признать пределы своей способности заставить администрацию Си и КПК в целом отказаться от ее нынешнего техно-статистического подхода к промышленному планированию, экономическому развитию и глобальной интеграции. Действительно, можно привести хороший аргумент в пользу этого — многочисленные попытки администрации Трампа отрезать Китай от глобальных цепочек поставок и ограничить инвестиции в ключевые компании только еще больше убедили Си в том, что государственный капитализм — лучший и единственный жизнеспособный путь вперед.
Однако китайские фирмы — как частные, так и государственные — не имеют неотъемлемого права на рыночную экономику, если они не желают работать прозрачно и в соответствии с правилами игры. В связи с этим несколько инициатив, начатых администрацией Трампа с целью повышения прозрачности структуры собственности и политических связей китайских фирм, стремящихся инвестировать в США, должны быть продолжены, но доработаны. Одним из ярких примеров является новое законодательство и активизация усилий Комиссии по ценным бумагам и биржам и Совета по надзору за бухгалтерским учетом публичных компаний США (PCAOB) по приведению китайских компаний, зарегистрированных на биржах США, в соответствие с требованиями аудита.
В связи с этим администрация Байдена должна поручить соответствующим ведомствам составить краткое изложение существующих правовых и регулирующих инструментов, которые можно было бы использовать для лучшей защиты интересов США от искажающих рынок действий государственных или поддерживаемых государством китайских фирм. В Соединенных Штатах уже есть надежный инструментарий для борьбы с поведением, которое искажает рынок и угрожает национальной безопасности, но слишком часто существующие правила, которые могут иметь отношение к проблемным китайским компаниям, просто не соблюдаются, как в случае давно игнорируемого нарушения стандартов аудита. .
Администрация Байдена должна продолжать наращивать и расширять возможности правительственных агентств и разведывательного сообщества по мониторингу и отслеживанию разрастающейся сети китайских фирм. Это включает в себя как увеличение финансирования для разработки более совершенных инструментов и технологий для сбора информации из открытых источников, так и ресурсы для обучения и найма профильных экспертов для интерпретации и анализа входящих потоков данных. Существует множество доступных материалов из открытых источников, включая проспекты облигаций, годовые отчеты, базы данных о собственности и финансовые данные, отраслевые публикации, а также веб-сайты правительственных компаний, которые могут помочь ответить на ключевые вопросы, в том числе:
- Как и где китайские фирмы привлекают капитал?
- Как они поддерживаются и субсидируются государством, и как эти виды поддержки эволюционировали, чтобы ускользнуть от внимания международного сообщества?
- Как они используют совместные предприятия и другие формы формального партнерства с иностранными фирмами, чтобы получить доступ к технологиям и талантам?
- Как повышенные требования к прозрачности могут повлиять на их способность привлекать средства, участвовать в слияниях и поглощениях и работать в глобальном масштабе?
- Что документы о закупках говорят нам о приоритетах китайского правительства в области технологий и внутренней безопасности?
Одним из важных направлений работы должно стать создание новых инструментов для отображения структур собственности. Действительно, одним из важнейших факторов, способствующих расширению ГП и частных компаний во всем мире, является их способность маскировать собственность через лабиринтную сеть скрытой собственности и разрастающуюся сеть дочерних компаний. Это помогает замаскировать их связи с правительством Китая и обойти правила конкуренции, коммерческое и инвестиционное законодательство и санкции. Рассмотрим одну поразительную статистику : «Среднее количество фирм 100 крупнейших [китайских] конгломератов увеличилось с 500 до более чем 15 тысяч с 1995 по 2015 год». Это означает 1,5 миллиона компаний, и это только для 100 ведущих бизнес-групп.
Также предстоит проделать важную работу по преодолению информационного разрыва между корпоративной Америкой и правительством США. За очевидными исключениями, большинство компаний США не желают добровольно поддерживать экспансионистскую и нелиберальную деятельность Китая, однако отдельные фирмы плохо подготовлены для отслеживания сложных структур собственности, инвестиций и глобальных цепочек поставок, которые могут быть проблематичными. Более надежные и легкодоступные инструменты и информация должны быть доступны для США и компаний из стран-партнеров, чтобы помочь им снизить осведомленность о фирмах, связанных с КПК или Народно-освободительной армией (НОА).
Теперь самая сложная часть
Не существует долгосрочной стратегии успешной конкуренции с китайским государственным капитализмом, которая не включала бы значительные инвестиции в собственную внутреннюю инфраструктуру Соединенных Штатов, систему образования, здравоохранения и управления. В отсутствие глубокой и прочной приверженности восстановлению внутренней конкурентоспособности, а также созданию гораздо более инклюзивной экономической системы, Соединенные Штаты могут только топтаться на месте, в то время как Китай продолжает идти в будущее.
Разочарование китайской торговой политикой связано с ее непрозрачностью и глубоко меркантилистскими целями, а не с тем фактом, что китайское правительство стремится повысить конкурентоспособность китайских фирм. Хотя некоторые все еще считают это словом из трёх букв, Соединенным Штатам следует начать разговор о создании своей собственной ориентированной на рынок промышленной политики. Действительно, как отметили мои коллеги Мэтт Гудман и Дилан Герстел Соединенные Штаты уже добились ряда важных технологических успехов в результате инициатив в области промышленной политики. «После Второй мировой войны Вашингтон использовал военные закупки и крупные бюджеты на исследования и разработки (НИОКР) для ускорения разработки передовых технологий, которые служат основой современной экономики, начиная от Интернета, спутников, GPS, самолетов, вакцин, суперкомпьютеры и компоненты смартфонов и т. д.». Очевидно, что, учитывая глубокие политические разногласия и давнюю неспособность уделять приоритетное внимание внутреннему «построению нации», задача огромна. Но другого пути нет.
Далее, крайне важно, чтобы Соединенные Штаты нашли совпадение и взаимодействие со странами-единомышленниками, которые разделяют опасения по поводу статистических элементов экономического подъема Китая. Односторонний подход к сдерживанию проблемных китайских инвестиций неизбежно недостаточен, учитывая высоко интегрированный характер глобальных технологий, человеческого капитала и финансовых рынков. Хотя недавнее соглашение Европейского союза о продвижении Всеобъемлющего соглашения по инвестициям (CAI) с Китаем может показаться ударом ниже пояса для приходящей администрации, во многих европейских столицах по-прежнему сохраняется серьезная обеспокоенность по поводу рисков для экономики и национальной безопасности, которые представляют собой китайские государственные предприятия и поддерживаемые государством фирмы отстаивающие свои национальные интересы.
Соединенным Штатам следует начать с поиска способов создания небольших разовых партнерств, там где они могут быть налажены. Один конкретный пример: создание коалиции единомышленников с рыночной экономикой для обмена разведданными, отслеживающими транзакции, владение и финансирование фирм (госпредприятий или иных), подозреваемых в деятельности по продвижению интересов геостратегических целей КПК и НОАК. Для начала, ядро этой группы должно составить «Пять глаз плюс» с добавлением Европейского Союза и Японии. Конечно, группировка может быть расширена, если кандидаты могут гарантировать, что они способны защитить конфиденциальную информацию. В связи с этим моя коллега Бонни Глейзер также недавно отметила несколько умных шагов, которые Соединенные Штаты могут предпринять для работы с партнерами и союзниками, чтобы ослабить китайское экономическое принуждение, которое часто осуществляется через китайские коммерческие фирмы.
Наконец, Соединенные Штаты должны вести глобальный разговор о создании новых наборов правил и институтов, которые могут способствовать и поддерживать трансграничную торговлю, инвестиции и технологии с учетом чрезвычайных изменений, произошедших всего за последние несколько десятилетий. Как утверждают многие, существующий ряд институтов, созданных в двадцатом веке, которые так много сделали для содействия глобальной интеграции, в первую очередь Всемирная торговая организация, не были предназначены для решения проблемы размера и сложности уникальной китайской «социалистической рыночной экономики». Построение экономического порядка для этого столетия — это, конечно, масштабная задача, но, как показывает недавний разрыв связей между Соединенными Штатами и Китаем, в отсутствие эффективных посреднических институтов экономические и финансовые трения могут метастазировать и перерасти в геополитическую напряженность.
Джуд Бланшетт — заведующий кафедрой китаеведения в Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне, округ Колумбия.
This article was first published by the Center for Strategic and International Studies (CSIS).
