О том, куда завела сельское хозяйство США мудрая рука «свободного рынка», пишет американский писатель и журналист, принимавший участие в съемках сериала “Будущее еды” в Айове.
Статья уникальна, так как дает представление о том, как функционирует сельскохозяйственная система США. Поэтому я перевел ее полностью.
“Айова оставила адское чувство депрессии, пишет Mark Bittman, журналист и репортер в статье “Посевы зерновых Айовы выглядят как еда, но их не едят”. Этот штат имеет огромное влияние на выборы президента, хотя его население составляет менее 1% населения страны. Но еще большую роль он играет в продовольственной системе США.
Айова по своему красива: она не плоская, как многие полагают, и, хотя пейзажи не особенно оригинальны, в это время года она цветущая, со множеством протекающих тут речушек. Фермеры Айовы в основном не орошают свои поля, в отличие от Калифорнии. И еще одно отличие Айовы — преобладание двухкультурного сельского хозяйства, основанного на кукурузе и соевых бобах.
Айова существенно изменилась с тех пор, как европейцы захватили эти земли. То, что было прериями и водно-болотными угодьями, теперь представляет собой аккуратно разделенные сетки интенсивно обрабатываемых земель: модель фермы как производства. Через систему дренажных труб в северной половине штата большая часть воды была слита из болот, ущелий в прериях и озер в ручьи и реки, которые, в свою очередь, были спроектированы для максимизации дренажа.
Таким образом, большая часть ландшафта была изменена для удобства ведения промышленного земледелия с максимальной продуктивностью. Двадцать три миллиона акров засажены кукурузой и соей; это 63 процента всей земли в штате и больше, чем площадь каждого из 20 штатов. Но Айова не единственный «кукурузный» штат. Каждый год в Соединенных Штатах засаживают кукурузой площадь размером с Монтану; и менее 1-го процента из этого является сладкой кукурузой, которую едят люди…
Местные фермеры говорят о сельскохозяйственных культурах, оборудовании и ценах, но не о продовольствии (ну, за исключением случаев, когда утверждают, что «кормят мир», что просто не соответствует действительности). Земля штата практически не используется для выращивания продуктов питания: элеватор — точка контакта между фермером и рынком — покупает только кукурузу и сою. Почти никто, кроме самых креативных фермеров, тут не имеет возможности продать что-то другое.
Пятьдесят процентов кукурузы, выращиваемой в штате Айова, используется для производства этанола
Почти весь остальной объем идет на корма для животных, содержащихся на закрытых фермах, в замкнутом пространстве. В данный момент тут содержат около 20 миллионов свиней, но за четыре дня поездки к северо-западу от Де-Мойна я не увидел ни одной. Я видел скот, в основном теснящийся в грязных откормочных площадках и редко — иногда пасущийся.
Фермеров, с которыми я общелся, не заботят то, куда идет их урожай: этанол? корм курам? (59 миллионов таких же скрытых от глаз несушек производят 16 миллиардов яиц в год во всем штате), снеки Cheetos? Какая разница…
Вот почти дословный разговор с фермером, который ведет хозяйство на 3000 акров:
В: Как вы выбираете сорт кукурузы или сои?
О: Доходность.
В: Имеет ли значение, куда идет урожай — на этанол, корма для животных, растительное масло или что-то еще?
О: Нет.
В: Знаете ли вы, что происходит с зерном после его продажи?
О: Понятия не имею. Я везу свою сою на элеватор и получаю чек. Ее забирают и смешивают с другим зерном.
Сумма чека — менее 10 процентов от конечной стоимости зерна после переработки.
Чтобы меня не обвинили в игнорировании данной проблемы, надо сказать, что почти вся промышленно выращенная кукуруза и соевые бобы — это ГМО. Но это настолько незначительная часть проблемы в сравнении с остальным, что о ней можно было бы не упоминать. Даже если бы семена были органическими, экологичными и прекрасными со всех точек зрения (что невозможными в принципе в данной системе), состояние дел было бы получше на чуть менее 1-го процента. Проблемы, приносимые генной инженерией бледнеют по сравнению с глобальными проблемами самой структуры промышленного сельского хозяйства. Глифосат (основной ингредиент в Раундапе — гербициде), который не влияет на ГМО-культуры, но уничтожает всю другую растительность), реально опасен. А когда он перестает работать, фермеры переключаются на другой, часто еще более токсичный химикат.
Айова — это не просто штат с двумя сульхозкультурами: тут несколько миллионов голов крупного рогатого скота, 20 миллионов свиней и по меньшей мере вдвое больше кур-несушек, не говоря уже о 12 миллионах индеек. Навоз, производимый всеми этими животными, производится в громадном объеме. Если бы он производился людьми, это сделало бы Айову самым густонаселенным штатом в стране. Потребовалось бы 168 миллионов человек, чтобы произвести столько же дерьма, сколько генерируют животные на закрытых фермах штата. По численности – это 4 Калифорнии или 53 Айовы.
Государственная нефтяная экономика и ее вклад в климатический кризис; загрязнение откружающей среды химическими веществами и отходами животноводческих ферм; кризис здоровья нации, вызванный содержащимися в ужасных условиях животными и производимыми из них продуктами питания низкого качества; уничтоженное агрохолдингами малое фермерство, разрушенные локальные комьюнити, которые прежде процветали как объединения фермерских семей … обо всем этом уже писали много и в разных местах.
Но нужно отдельно сказать про монополии — всего четыре компании контролируют 60 процентов продаж зерновых на севере. А в отчете «Борьба с монополиями в продовольственной системе Америки» Институт открытых рынков сообщает, что «Monsanto запатентовала признаки, обнаруженные в 80 процентах американской кукурузы и более 90 процентов американской сои, и приобрела более 60 независимых семенных компаний с конца 1980-х годов. «Четыре компании продают три четверти всех семян сои. Четыре крупнейшие производителя свинины контролируют две трети рынка; около 50 миллионов свиней ежегодно выращиваются в Айове, многие — в мучительных условиях содержания. Я могу продолжать и дальше…
Эти компании, наряду с производителями, посредниками, брокерами, трейдерами, банками и страховыми компаниями управляют всем продовольственным «шоу» при поддержке правительства штата и влиятельных лоббистов в правительстве, таких как сенатор США Чак Грассли и Джони Эрнст, а также белый конгрессмен-расист Стив Кинг, чей 4-й округ Конгресса я посещал. Фермера получают мизер от продажи урожая, но они владеют ценными землями и поддерживаются на плаву за счет государственных субсидий (в основном в виде страхования урожая), придавая стабильности глубоко ущербной и в корне ошибочной системе.
А те, кто хотел бы изменить положение вещей, чувствуют себя в ловушке системы.
Есть неплохие (с благими намерениями), хотя и недофинансируемые, государственные программы, которые побуждают фермеров к рациональному землепользованию, но это не более чем попытка “подкрасить системе губы”.
Айова всегда стремилась к максимизации прибыли, сколько себя помнят местные жители. Вкратце, вот почему: цены на зерновые товары на Среднем Западе имеют тенденцию падать со временем, потому что нам не нужно столько, сколько мы производим. Несмотря на всю экономическую логику (производить меньше), придумываются уловки, чтобы найти способы использования излишка, а не сокращать производство, чтобы сбалансировать его со спросом. Это как, например, если бы 50% помидоров во Флориде использовались для переработки в автомобильное топливо, потому что мы произвели их больше, чем мы можем съесть.
Если вам нужны показатели в бушелях или фунтах на акр, кукуруза — очевидный выбор. Она дает больший выход, чем почти все остальные культуры. Спрос искусственно высок отчасти благодаря постоянным субсидиям — они гарантируют, что фермеры Среднего Запада едва ли могут обанкротиться. Но главное — преференциям на производство свинины. Сегодня производство кукурузы было ограничено повышенными тарифами Трампа, которые заставили Мексику и Китай искать кукурузу и сою в других местах.
Когда я спросил фермера о перспективах выращивания других культур, он ответил: «Я однажды пробовал овес, но урожай был не так высок, как кукуруза, и принес меньше прибыли — так зачем мне пытаться снова?»
По логике, каждый фермер в Айове ведет себя как индивидуальный участник рынка, полагая, можно поднять цены, уменьшим объем производства. Но это не возможно в существующей системе. Фермера продолжают рисковать своими хозяйствами и благополучием, залазя все глубже в долги на десятилетия, занимаясь производством продуктов, рекомендуемых правительством и довольствуясь низкой ценой и «свободной торговлей» на мировом рынке в попытке сохранить семейный бизнес, унаследованный от своих предков. И чем больше они производят, тем больше их затраты на химикаты, топливо, семена и оборудование. Чем больше они производят, тем ниже цены. В интересах кого? В этой системе все получают выгоду, кроме фермера, который смиряется, полагая, что другого выбора нет.
Обвинять во всем фермеров неправильно – это как обвинять рабочего на оружейном заводе в том, что он способствует развязыванию войы: сельское хозяйство, тяжелая и неблагодарная работа, было единственным способом заработать на жизнь в Айове все время. Даже я, приезжий, чувствовал это отчаяние, поэтому могу только представить, как может ощущать себя местная молодежь, рожденная в умирающей, отравленной, эксплуататорской среде, без возможности разорвать этот замкнутый круг. Романтическое прошлое сельской америки развалилось, как это стало с угольной промышленностью и Ржавым поясом — везде, где добыча достигла своих пределов. (Промышленное сельское хозяйство, как добыча полезных ископаемых, это именно «добыча», а не производство: извлечение чего-то ценного из земли.) Это отчаяние буквально убивает людей.
Я был участником дискуссий между фермерами, не многих, но достаточных, чтобы сделать выводы. Одна из главных проблем, которые они обсуждают — эрозия почвы. Для борьбы с истощением земли предполагается выращивание сидератов, которые улучшают состояние почвы. Но пока в этом нет смысла — сама система должна измениться. Изменения в подходах к производству не может быть осуществлено отдельными фермерами. Некоторые надеются что «рынок» (то, что они под этим подразумевают) начнет оказывать давление на торговые конгломераты. Заставит таких игроков, как Unilever, использующих сомнительные методы обеспечения устойчивости земледелия, поощрять лучшие практики. Это неплохо, но данная мера лишь упрочит систему в немного менее разрушительной форме.
Чтобы справиться с проблемами климата, окружающей среды, животного мира и здоровья нации, нам нужны решительные действия правительства, противоположные от того, что есть сейчас. В настоящее время почти все государственные программы и субсидии поддерживают одержимость кукурузой и соей, и именно этого хотят «рынки» — Big Ag и Big Food.
Чтобы добиться быстрых перемен в этой сфере, нужно применять стимулы и сдерживающие факторы, кнут и пряник — поощрять севообороты (вместо «кукурузы по соевым бобам» или «кукурузы по кукурузе», двух наиболее распространенных моделей). Должно поощряться выращивание разных культур и продуктов питания путем передачи земли в руки фермеров новой волны, которые хотят работать иначе. Это потребует планирования и перераспределения земель. Наиболее позитивные сдвиги придут, если вернуться к пастбищному животноводству в условиях смешанного сельского хозяйства, диверсификации и севооборотов при одновременном запрете или, по крайней мере, строгом контроле за методиками кормления животных. То же самое касается рынков сбыта — нужно способствовать созданию местных рынков для продажи региональных продуктов питания и использовать власть правительства для разрушения монополий. Эти изменения сделали бы “невозможное” реальностью.
Почему нам нужны такие реформы? После геноцида и изгнания коренных народов 150 лет назад федеральное правительство передало землю, которая стала Айовой — и большую часть остальной части этой страны — европейским поселенцам. Мы можем сделать вид, что это не было геноцидом, а просто следствием прихода доминирующей культуры.
Земля тогда раздавалась поселенцам под лозунгами «жизнь, свобода и стремления к счастью», их потомки смогли достигнуть успеха. Выполнение этой цели по-прежнему остается обязанностью правительства. Равно как и то, что в соответствии с 14-й поправкой гораздо больше «граждан» заслуживают того, чтобы кормить себя и свои семьи за счет богатства земли и использовать это богатство для своего блага. Как же получилось, что сегодня система кормит и обогащает немногих за счет остального большинства? Почему спустя 150 лет остальным больше не гарантируется “жизнь, свобода и стремление к счастью”?
Я улетел домой 4 июля, переполняемый вопросами без ответов — об окружающей среде, сельском хозяйстве и олигархии. Решение этих проблем лежит в восстановлении реальной демократии, которой нам снова предстоит добиться. Ущербная продовольственной система, к сожалению, это всего-лишь небольшая часть более глобальной проблемы – современного государственного устройства. Очевидно, чтобы решить их – мы должны заниматься обеими…”
Помните, кто учится на чужих ошибках, а кто – на своих? Нам надо не тиражировать мифы “о цивилизованных странах” и благах, которые приносит им “свободный рынок”, а слушать голоса их общества, изучать их опыт и спрашивать себя – хотим ли мы того же?
Марк Битман пишет о еде и кулинарии около 40 лет. Он издал более 30 книг, в том числе серию «Как приготовить что угодно» и «VB6» (серия книг о кулинарии).
Кукурузная система дорого обходится налогоплательщикам. Она получает от правительства США больше субсидий, чем любая другая культура, включая прямые выплаты, платежи по страхованию урожая и мандаты на производство этанола. В целом субсидии США на выращивание кукурузы составили примерно 90 миллиардов долларов в период с 1995 по 2010 год, не считая субсидий и мандатов на этанол, которые помогли поднять цену на кукурузу.
Наибольшая из субсидий на кукурузу предоставляется в виде поддерживаемого государством страхования урожая. Фактически, в сезоне 2012 года программы страхования урожая в США выплатят около 20 миллиардов долларов или более, что побьет все предыдущие рекорды. Удивительно, но эти рекордные субсидии выплачиваются даже когда кукуруза только что пережила один из самых прибыльных периодов в истории. Даже во время засухи 2012 года высокие цены привели к тому, что кукуруза в США побила рекордные показатели продаж. В чем смысл субсидий в год рекордных продаж?
