Эти выборы оппозиция с треском проиграла. Одна из причин этого — ошибочная стратегия оппозиции. Согласно новейшему исследованию на компьютерных моделях, чтобы победить, имея всего 3–5% сторонников, стратегия оппозиции должна быть принципиально иной.
Во-первых, нужно оставить все попытки создания объединенной оппозиции. Ошибочно считается, что чем сплоченней ряды оппозиции, тем больше у нее шансов прийти к власти. И наоборот, — чем больше число оппозиционных партий, тем меньше шансов у оппозиции победить. Новые научные результаты опровергают это ошибочное представление. Как показывает компьютерное моделирование, чтобы победить, оппозиция должна разъединяться, а не объединяться. Рост числа оппозиционных партий увеличивает шансы возникновения «цепной реакции» среди электората в поддержку оппозиции.
Во-вторых, оппозиции категорически нельзя идти на выборы в ситуации, когда подавляющее большинство общества считает, что существующая власть имеет всенародную поддержку. И без разницы, так ли это на самом деле. Участие в выборах в такой ситуации для оппозиции не только бесперспективно, но и крайне невыгодно. Такие выборы только укрепят в обществе уверенность в наличие у власти всенародной поддержки. А это гораздо хуже для оппозиции, чем просто ее очередной проигрыш на выборах.
Отсюда последний — третий момент. Все силы и ресурсы оппозиция должна бросить на изменение общественного мнения, что власть имеет всенародную поддержку. Именно это, а не допуск к выборам и не предвыборная агитация способно дать оппозиции шанс победить в ситуации, когда число ее сторонников перед выборами невелико, но зато число оппозиционных партий значительно.
Упомянутые исследования по компьютерному моделированию — плод кооперации университетов из пяти стран. И это не просто моделирование уже состоявшихся трендов, со статистическими выводами о прошедших событиях. Это новые математические модели, позволяющие понять причины уже произошедшего и предсказать наиболее вероятные сценарии дальнейшего хода событий. Многие кейсы из реальной жизни, от победы партии Ленина в 1917 г. до нынешнего колоссального успеха Трампа, свидетельствует в пользу достоверность этих математических моделей.
Что изменилось за последние 5 лет
Еще пять лет назад считалось, что пока оппозиция не получит поддержку 10% бескомпромиссно настроенных сторонников, смена власти не может произойти. Как я тогда писал в статье «Суперкомпьютер рассчитал, при каких условиях сменится власть в России», при достижении пороговой доли в 10% убежденных сторонников оппозиции, возникает эффект «цепной реакции» ее поддержки, не только среди неопределившихся, но и среди сторонников провластной партии. Этот 10% порог давно интуитивно предполагали политтехнологи и социологи. Но подвести под это математическое объяснение и построить численную модель процесса смогли лишь пять лет назад.
За прошедшие 5 лет социально-политические условия в России изменились так, что шансы несистемной оппозиции получить поддержку 10% избирателей практически сошли на нет. Значит ли это, что у ней нет шансов прийти к власти в ближайшее время?
Оказывается, это не так. Набирающая силу волна «цветных революций» активизировала после 2011 г. исследования оппозиции в борьбе за власть. А в прошлом году к ним присоединился и всемирно известный исследователь влияния случайных и непредсказуемых событий, автор мирового бестселлера «Черный лебедь» — Нассим Талеб.
В результате были не только построены новые, более совершенные и точные компьютерные модели, но и была проведена их проверка на практике с использованием реальных данных: как исторических, так и самых свежих, — практически сегодняшних.
Новые компьютерные модели показывают, — существуют условия, при которых оппозиция может победить существующую власть, изначально имея всего несколько процентов поддержки в обществе.
Прежде чем назвать эти условия, следует уточнить два момента.
Во-первых, объектом упомянутых исследований является именуемое в них немного по разному Убежденное/ Негибкое/ Бескомпромиссное/ Нетолерантное меньшинство.
Это бескомпромиссно настроенное меньшинство людей, убежденных в правоте исповедуемых ими идей настолько, что ни при каких условиях от них не откажутся, а также заинтересованных в претворении этих идей в жизнь и готовых для этого работать.
Во-вторых, нужно понимать, что 10%-ное порогового значение, при достижении которого с большой вероятностью может начаться «цепная реакция» роста числа сторонников бескомпромиссной оппозиции, относится лишь к ситуации, когда оппозиция представлена только одной партией. Например, как это обычно бывает в США: демократы у власти, а республиканцы в оппозиции, или наоборот. Порог срабатывания «цепной реакции» при наличии в оппозиции более одной партии 5 лет назад был еще не известен. Но сегодняшние математические модели способны определять этот порог для произвольного числа партий.
Новые исследования отвечают, в частности, на следующие принципиальные вопросы.
1. Каков минимальный пороговый уровень, запускающий «цепную реакцию» поддержки бескомпромиссно настроенного меньшинства большинством и при каких условиях он минимален?
2. Существуют ли реальные примеры запуска «цепной реакции» при минимальном уровне изначальной поддержки?
3. Как можно предотвратить запуск «цепной реакции»?
Каков минимальный порог запуска «цепной реакции» и при каких условиях он минимален
Результаты моделирования показывают, что минимальный пороговый уровень, запускающий «цепную реакцию» поддержки бескомпромиссно настроенного меньшинства составляет всего 3–5%.
Первым и ключевым условием этого является широкий плюрализм мнений в среде оппозиции — т.е. если оппозиционных партий много, и каждая из них придерживается своих позиций. Такое условие кажется абсолютно контр-интуитивным. Любой политтехнолог (да и любой обыватель) уверен, что мелкие оппозиционные партии будут лишь дробить электорат, отбирая голоса сторонников друг у друга. И в итоге ни одна из них не сможет набрать заветные 10% сторонников. Но как показывает моделирование, это совсем не так.
С ростом разноголосицы в рядах оппозиции (в исследованиях она измеряется показателем информационной энтропии Шеннона) пространство мнений электората с большой вероятностью начинает схлопываться в результате т.н. ренормализации. Происходит что-то типа фазового перехода, и большинство оппозиции начинает поддерживать какую-то одну из оппозиционных партий. Какую? Наука пока что не может ответить на этот вопрос. Но тем не менее, «фазовый переход» от более или менее равномерной поддержки всего спектра оппозиционных партий к доминирующей поддержке одной из них с большой вероятностью произойдет. И чем больше оппозиционных партий — тем выше эта вероятность.
Отсюда выводы.
1. Увеличение числа оппозиционных партий (или кандидатов — например, при президентских выборах) снижает порог запуска «цепной реакции», перераспределяющей сторонников в пользу одной (одного) из них.
2. Для повышения шансов победить, оппозиция должна стремиться не к объединению, а к размежеванию, увеличивая тем самым число оппозиционных партий.
Если в итоге «ренормализованная оппозиция» получит 10% сторонников среди населения, с большой вероятностью может начаться новая «цепная реакция», — теперь среди большинства населения. Это происходит, как среди «молчаливого» большинства, ранее пассивно и по инерции поддерживавших партию существующей власти, так и среди активного большинства сторонников власти.
Вторым условием, повышающим вероятность описанных выше «цепных реакций», является географическое распределение бескомпромиссно настроенной оппозиции. Очень важно, изолированы ли ее сторонники в малом числе городов или распределены среди большинства населения.
Третье условие — цена, которую заплатит человек, меняя свое прежнее предпочтение на поддержку бескомпромиссно настроенного меньшинства. Иллюстрируя это условие на неполитическом примере, Нассим Талеб показывает, что среди напитков, производимых в США, почти все кошерные, хотя процент населения, потребляющих исключительно кошерные напитки, составляет всего лишь 0,3%. Но хитрость в том, что себестоимость производства кошерного и некошерного напитков почти такая же. Зато кошерный напиток выпьет и большинство (которому все равно, кошерный напиток или не кошерный), и непримиримое меньшинство, которое не станет пить некошерный напиток ни в коем случае. Т.е. цена, которую заплатит и производитель, и потребитель за переход на кошерный напиток, почти нулевая. В случае же политики, цена смены позиции в поддержку меньшинству не столь очевидна. Но об этом чуть позже.
От Ленина до Трампа — примеры, подтверждающие теорию
Авторы исследований отмечают, что найденные ими закономерности в жизни работают универсально во всех вариантах: при партийных выборах, при выборе президентов/губернаторов/мэров или при референдумах и даже в случаях, когда никакие выборы вообще не происходят, а все случается будто бы само собой. К последнему варианту, к слову, относятся практически все неполитические истории, — здесь меньшинство побеждает либо в результате смены общественных настроений, либо через смену законов.
Наиболее широко известный пример (в варианте «вообще без выборов») — это получение поддержки большинства населения большевиками под руководством Ленина в 1917 г., как следствие фрагментации оппозиции на более чем 30 политических партий. В результате партия большевиков, имея в начале 1917 г. всего 24 тыс. членов (для сравнения в партии эсеров тогда было около полумиллиона членов), в июне на I Съезде Советов получает (в результате первой «цепной реакции») уже 12 % мандатов, а в январе на III Съезде Советов получает (в результате второй «цепной реакции» и объединения с левыми эсерами) уже 94 % мандатов.
Проведенное моделирование опровергает расхожую мысль, что единственным условием победы большевиков было мудрое руководство Ленина при наличии т.н. «революционной ситуации»: выбор момента (знаменитое «вчера рано завтра поздно»), тактический союз с Троцким, штурм Зимнего дворца (которого как штурма никогда не было). Все это так. Но, к сожалению, непереводимо в цифры и потому математически непроверяемо. А вот влияние числа оппозиционных партий на уровень поддержки населения в те дни можно проверить на компьютерной модели. И получается, что если бы тогда в оппозиции к власти было не 30, а например, 3 партии, — шансы успеха большевиков были бы минимальны из-за отсутствия «цепной реакции» поддержки среди населения.
Если кому-то этот пример победы партии Ленина покажется не достаточно убедительным из-за давности, вот совсем свежий пример — победа Трампа, ставшего кандидатом от Республиканской партии в этом году.
Решающим фактором этой победы Трампа стала большая изначальная фрагментация претендентов. По словам одного из соавторов исследования, Вильяма Пикеринга, — при моделировании процесса с 17 кандидатами и уровнем поддержки Трампа в июне этого года в 6% «его успех был не просто возможен, но и крайне вероятен… Но если бы у республиканцев было всего несколько кандидатов, успех кампании Трампа был бы куда скромнее».
Второй из соавторов, профессор Болеслав Шиманский, объясняет на примере Трампа, как работает теория: «Число людей, нужных чтобы поколебать мнение большинства становится все меньше и меньше, когда число мнений становится все больше и больше, — и есть математическая причина, почему это происходит”.
Шиманский, совместно с третьим соавтором этой работы — профессором Чян Лим, а также с тремя другими учеными были авторами той самой работы про 10%-ный порог срабатывания «цепной реакции», о которой я писал 5 лет назад. Небезынтересно отметить, что эта первая работа нового направления была выполнена на грант от Министерства обороны США, финансирующего начальные стадии многих прорывных исследований от интернета до нейронных сетей. В качестве математической модели в работах этого направления используется усовершенствованная модель П. и Т. Эренфестов, описывающая поведение атомов при диффузии и неформально называемая «Модель собака-блоха». Так что изменение в человеческих политических преференциях описывается теми же уравнениями, что и движение молекул или перескоком блох между собаками.
Из экономии времени читателей я не буду здесь приводить другие примеры из реальной жизни, отметив лишь среди них забавный пример Арнольда Шварцнегера, не имевшего вообще никакого политического опыта, но победившего на выборах губернатора Калифорнии в 2003 г. По словам авторов исследования, причина этой победы была в том же — в выборах участвовало 135 кандидатов. И фишка здесь не в том, что кто-то из 135 кандидатов все равно должен был победить. А в том, что если бы кандидатов было всего несколько, шансов победить у Шварцнегера не было. И это не предположение, а следствие из математического описания процесса выборов. Никакой «цепной реакции» тогда бы просто не запустилось, и кандидат Шварцнегер остался бы со своими 4% голосов избирателей.
Как предотвратить запуск «цепной реакции»
Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся к упомянутому выше третьему условию, повышающему (или понижающему) вероятность возникновения «цепных реакций». Это цена, которую заплатит человек за смену своего мнения в пользу поддержки бескомпромиссно настроенной оппозиции.
Чтобы понять, что стоит за этой ценой, давайте обратимся к еще одной важной работе, в которой рассматривается роль лжи в формировании общественного мнения. Полученные результаты моделирования совпадают с многочисленными результатами психологических экспериментов (от широко известного эксперимента Аша в 1951 г. до эксперимента ДеПауло в 1996 г.) и показывают следующее.
A. Ключевым фактором общественного мнения является не то что люди на самом деле думают, а их представления о мнении большинства. В результате, каким бы ни было изначальное распределения мнений в обществе, в результате коммуникаций (индивидуальных и через СМИ) общественное мнение довольно быстро приходит в состояние, соответствующее представлениям людей о мнении большинства.
B. Доля бескомпромиссных нонконформистов составляет всего лишь примерно 3% и мало зависит от наличия или отсутствия в обществе наказания за ложь.
C. Мотивацией к конформистской лжи (агент говорит не что думает, а что, по его мнению, думает большинство) является «страх изоляции» (стремление агентов повысить свой взвешенный коэффициент кластеризации и коэффициент промежуточной центральности)
Существует даже специальная теория «Спираль молчания», что человек с меньшей вероятностью выскажет своё мнение на ту или иную тему, если чувствует, что находится в меньшинстве, так как боится возмездия или изоляции (игнорирования).
Однако результаты моделирования позволяют сделать новый практический вывод из теории «Спирали молчания». Компьютерная модель показывает, что «страх изоляции» является необходимым и достаточным условием для выстраивания подавляющего большинства общества в поддержку единой конформистской точки зрения.
И следовательно, для того, чтобы предотвратить запуск «цепной реакции» увеличения роста числа сторонников бескомпромиссно настроенной оппозиции среди большинства, в современном информационном обществе можно не тратиться на изощренную пропаганду и силовые структуры для устрашения населения.
Достаточно убедить «широкие народные массы», что власть пользуется поддержкой подавляющего большинства, чтобы это большинство стало говорить, писать и голосовать за власть.
Ну а технология убеждения большинства очевидна, — государственный контроль над СМИ. А дальше «страх изоляции» приведет ширнармассы в нужное состояние.
Но «страх изоляции» — это всего лишь термин, используемый в психологии. Его проявления, говоря словами Максима Кантора, весьма разнообразны: «Некоторые называют свой страх — лояльностью, осторожностью, взвешенным поведением. Но это обычный страх. Боятся отбиться от стада, нарушить конвенцию кружка, сказать поперек групповой морали. А что это за групповая мораль — государства, церкви, колледжа, борделя, ОПГ, редакции, кухни и т.п. — значения не имеет. И пока миром правит трусость, с ним можно делать что угодно».
Таким образом, выстраивается довольно простая логика. Поскольку «страх изоляции» является необходимым и достаточным условием для отстраивания электората в поддержку власти, не победив в обществе этот страх, выходить на выборы не имеет смысла. Мало того. Каждые новые проигранные оппозицией выборы будут только укреплять подавляющее большинство электората в мысли о всенародной поддержке власти (существующей на самом деле или навеянной пропагандой). В результате «страх изоляции» будет только нарастать.
Поэтому, чтобы увеличить шансы на победу, путь у оппозиции только один — бросить все силы и ресурсы, чтобы убедить общество — не нужно бояться изоляции, нет никакой «единодушной поддержки», а трусость, как говорил Иешуа Га-Ноцри, — один из самых страшных пороков.
