Частная собственность на землю наносит ущерб большинству граждан. По крайней мере, так в большинстве развитых стран, включая Польшу. Именно это утверждает Генри Джордж в своем экономическом бестселлере всех времен « Прогресс и бедность» .
«Прогресс и бедность» является одной из самых продаваемых экономических книг в истории. После публикации в 1879 году она разошлась тиражом в несколько миллионов экземпляров и в то время по популярности в США уступала только Библии. Генри Джордж тогда считался третьим по известности американцем после Марка Твена и Томаса Эдисона.
Интересно, что в нашей стране «Прогресс и бедность» — почти никому неизвестное издание. Оно никогда публиковалось на польском языке. В конце XIX века было объявлено, что он будет издаваться частями, но в 1885 году вышла только первая часть (по мотивам 28-го американского издания). Ну, у издания даже нет своего слогана в польской Википедии. А само существование Генри Джорджа отмечено всего в дюжине строк текста.
Удивительно, что «Прогресс и бедность» — одна из самых влиятельных книг по экономике в истории. Когда в 1906 году, т.е. через 27 лет после премьеры, в британском парламенте проводился опрос, Генри Джордж был автором, более читаемым парламентариями, чем Уильям Шекспир и Джон Стюарт Милль. В 1933 году американский обозреватель Джон Дьюи подсчитал, что продажи издания «Прогресс и бедность» превысили все остальные книги по политической экономии вместе взятые.
Мысли Генри Джорджа вдохновляли большое количество самых известных людей. Признательность ему выразили, в частности, Уинстон Черчилль, Лев Толстой и Бертран Рассел. Альберт Эйнштейн так оценил автора книги «Прогресс и бедность»: «Такие люди, как Генри Джордж, к сожалению, редки. Трудно представить себе более прекрасное сочетание интеллектуальной утонченности… и любви к справедливости».
Так как же Генри Джордж получил признание миллионов людей по всему миру? В публикации обращает на себя внимание глава 26 под названием «Несправедливость частной собственности на землю» (она включена в часть книги, которая так и не вышла на польском языке). Автор отмечает, что первичным правом собственности является выполненная работа. Что-то принадлежит мне, потому что я приложил усилия, чтобы создать это. И это справедливо. Я не думаю, что кто-то сомневается в этом. Однако земля, как нетрудно заметить, не является результатом чьего-то труда. Таким образом, мы не можем передать исключительную собственность на землю какому-либо лицу на этом основании.
Но можно возразить, что право землевладельцев вытекает из того, что они были первыми. У Джорджа есть ответ и на это. «Согласны ли мы с тем, что человек, который первым появился на банкете, перевернул бы стулья и сказал, что остальные могут есть только при соблюдении условий? Может ли тот, кто первым появляется на спектакле, закрыть дверь и насладиться спектаклем в одиночестве? Вправе ли первый пассажир в поезде заявить, что все места в нем принадлежат ему, и заставить других стоять?» – это лишь некоторые из примеров автора.
А если мы предоставим право исключительной собственности на землю просто так, без необходимости оправдывать это право проделанной работой, как это делается сегодня в большинстве стран, в том числе и в Польше? Что плохого в том, что кто-то хочет владеть участком земли? Проблема в том, что количество земли ограничено, а земля нужна для жизни всем, ведь ведь нужно где-то жить и работать. Таким образом, предоставляя право частной собственности на землю, мы создаем форму монополии, которая имеет все негативные последствия, характерные для людей монополии.
В итоге частные землевладельцы, ставшие таковыми не в результате своего труда, будут вымагать деньги за право пользование землей у тех, кто работает на благо общества. Таким образом, предоставление исключительной собственности на землю противоречит праву собственности, возникающему в результате работы. Ergo: частная собственность на землю несправедлива.
Автор очень четко подчеркивает, что логически следует, что всякий, кто выступает за частную собственность на землю, автоматически противится праву каждого человека на плоды собственного труда. «Равные права всех людей на пользование землей должны быть столь же очевидны, как и равные права всех людей на воздух», — заключает Генри Джордж. Он также подчеркивает, что права владения землей следует отличать от права на получение стоимости улучшений.
Если кто-то осушил болото или вырубил лес, то он, конечно, имеет право на стоимость проделанной им работы, но это не дает ему исключительного права на землю. По мнению автора, именно частная собственность на землю является источником большого имущественного неравенства и бедности. Очень хороший пример этого тезиса однажды дал сам Уинстон Черчилль, легендарный премьер-министр Великобритании, который находился под сильным влиянием взглядов Генри Джорджа и неоднократно высказывался в поддержку его позиции.
4 мая 1909 года Черчилль выступил в палате общин с речью, которую начал словами: «Земельная монополия — не единственная монополия, но величайшая монополия, непрерывная монополия и мать всех прочих монополий» […] Прибыль, удерживаемая частными собственниками от увеличения стоимости земли, не только не полезна обществу, но и крайне вредна». И затем он сослался на историю, рассказанную ему другом, чтобы проиллюстрировать это пагубное влияние.
“В приходе Саутворк чуткие и щедрые прихожане решили помочь своим менее обеспеченным подданным и стали финансировать покупку 160 кг хлеба в год, который духовенство должно было раздавать неблагополучным. В результате бедные люди начали переезжать в район прихода, что увеличило спрос на комнаты и небольшие дома в этом районе. Цены на них выросли на полную стоимость бесплатного хлеба. И оказалось, что бедные остались такими же бедными, как и прежде. Правда, на хлеб тратили меньше, а на квартиру больше. Кто забрал все деньги, которые общество хотело помочь бедным? Помещики.
Чем больше будет людей, занимающихся производительным трудом, тем больше возьмут с них лендлорды, которые ничего не производят. Более свежий пример этого механизма приводит Тим Харфорд в своей книге «Экономист под прикрытием» . Обращает на себя внимание тот факт, что чашка кофе в кафе, расположенных в популярных местах, может стоить дорого, в Польше это 10-15 злотых. Это очень много, ведь стоимость приготовления даже самого лучшего кофе составляет всего несколько десятков центов. Это может свидетельствовать о том, что сети кофеен получают очень высокую прибыль. Но экономическое чутье Харфорда подсказывало ему, что при покупке кофе в кофейне важнее всего не то, кто его готовит, а где.
Харфорд приходит к выводу, что, видя высокую прибыль от кофе, домовладелец будет повышать арендную плату, принимая ставки от сетей или владельцев кофеен, пока не останется только одна. Таким образом, владелец недвижимости будет получать большую часть прибыли, полученной заурядным бариста. Однажды коллега прислал Харфорду статью в Financial Times, которая начиналась с утверждения, что «немногие кофейни приносят прибыль», а заканчивалась убеждением, что причиной этого была высокая стоимость хороших мест для кофеен. т.е. арендная плата, которую вы должны платить владельцам недвижимости.
Но кофейни — это всего лишь конкретный пример. Частная собственность на землю означает, что деньги на каждом шагу переходят от всего общества к землевладельцам. Когда мы идем в продуктовый магазин за покупками, в цене каждого товара —плата за аренду недвижимости или цена, которую мы заплатили при покупке участка. Когда мы покупаем автомобиль, часть его цены также имеет стоимость земли, на которой построен завод. Когда мы выезжаем на машине на дорогу, построенную на наши налоги, землевладельцы тоже получают часть от этого.
«Куда бы вы ни посмотрели, вы увидите, что любая предпринимательская деятельность возможна только тогда, когда монополия, владеющая землей, «снимает сливки», — пророкотал Уинстон Черчилль в вышеупомянутой речи в Палате общин. Таким образом, в дополнение к официальным видимым налогам, которые, к лучшему или к худшему, приносят пользу всем гражданам, существует еще и вторая часть бремени, плохо заметная для большинства людей, которая оседает в частных карманах незначительного количества богачей.
Интересно, что Генри Джордж в своей книге не призывает владельцев земельных участков к экспроприации. Он утверждает, что это вызвало бы большое сопротивление и что в этом нет необходимости, потому что того же эффекта можно добиться, обложив налогом рост стоимости земли. Автор образно называет это «оставить скорлупу и взять зерно». Однако он не имеет в виду кадастровый налог, потому что кадастровый налог распространяется и на здания. Джордж подразумевает так называемый налог на стоимость земли.
Такой налог в одночасье прекратил бы спекуляции землей, т. е. покупкой землидля перепродажи (поскольку доход, т. е. прирост стоимости земли, достался бы обществу общества в виде налога). Но это лишь одно из многих его преимуществ. Во-вторых, такая нагрузка эффективно отбивает охоту оставлять ценные участки земли, то есть те, что находятся в лучших местах, пустыми. Это заставляет вас инвестировать в землю и использовать ее в максимальной степени, чтобы получить деньги для уплаты налогов. Когда будет действовать этот вид налога, в долгосрочной перспективе не будет таких ситуаций, как, например, в Варшаве, где среди современных небоскребов есть полуразрушенные многоквартирные дома, в которых никто не живет. Арендодатель должен был либо продать участок, либо сам построить на нем что-то, что принесло бы ему налогооблагаемый доход.
Налог на стоимость земли также лучше всех других налогов тем, что землю нельзя уменьшить. Участки сложно скрыть от налоговой инспекции, особенно самые ценные в хороших местах. По всем этим причинам самые известные экономисты всего мира выступают за такой способ взимания налогов государством, даже те, кого считают врагами налогов. Например, Адам Смит в «Богатстве народов» положительно отзывался о налоге на стоимость земли, как и Давид Рикардо. Милтон Фридман писал, что это «наименее плохой из всех налогов».
Организация ОЭСР также считает, что это наиболее эффективное фискальное бремя. Его поддерживают и современные лауреаты Нобелевской премии по экономике. «Хотите верьте, хотите нет, но экономические модели городов предполагают, что налоги, предложенные Джорджем, будут уместны, по крайней мере, для финансирования развития города», — отметил Пол Кругман. «Генри Джордж был прав не только в том, что налог на стоимость неулучшенной земли не исказит рынок, но и соберет достаточно денег для финансирования государственных расходов». Стиглиц ссылается на тот факт, что автор «Прогресса и бедности» считал, что доходы от достаточно высокого налога на прирост стоимости земли будут настолько велики, что не потребуется налагать никакого другого фискального бремени. Так ли это, тут мнения разделились.
Однозначно сказать нельзя, потому что никто и никогда не вводил налог в размере, предложенном Джорджем. Хотя под влиянием его публикаций во многих странах такой налог появился, в частности, в Дании, Сингапуре, Тайване и даже в Эстонии и Литве. Однако везде его размер настолько мал, что не имеет большого значения (например, в Дании первый порог составляет всего 1%).
И он не увеличивается, потому что владельцы земли имеют настолько большое политическое влияние, что блокируют такие попытки. «Они привыкли к своей прибыли и выступают против того, чтобы отдавать ее обществу, — отмечал The Economist в статье « Почему Генри Джордж» от 2 апреля 2015 года. — Экономисты будут рекомендовать налог на недорожающую стоимость земли, но политики будут его игнорировать», — заключил тот же журнал в публикации « Почему налоги на стоимость земли так популярны, но так редки» от 10 ноября 2014 г.
Кто-то возразит, что так и должно быть, ведь частная собственность на землю — основа нашей цивилизации и капитализма. А без него нас ждала бы Польская Народная Республика, СССР и вообще нищета. Правда? Я уже несколько раз упоминал в своих текстах пример Сингапура, где правительство сначала заморозило цены на землю, а затем приступило к экспроприации земель у частных землевладельцев. В настоящее время около 90 проц. земли в стране находится в государственной собственности.
Решение Сингапура заслуживает особого внимания, поскольку оно признало закрепленные права. Правительство до сих пор позволяло владельцам получать компенсацию за прирост земли, но также давало понять, что с момента замораживания цен весь прирост стоимости земли заберет государство. Помещиков не наказывали за то, что они ранее законно обогатились, как это делали коммунисты в Польше и других странах Восточного блока. Это представляется разумным компромиссом и оправданной ценой за переход к совершенно новой системе землевладения при сохранении общественного мира и спокойствия.
Государство в Сингапуре не продает землю, а выставляет на торги право аренды на определенный срок. Государство также строит на изъятой земле квартиры и продает их гражданам ниже рыночной стоимости (около 80% населения проживает там в государственном жилье). При этом Сингапур — четвертая самая богатая страна в мире, почти на 100 процентов богаче Германии. ВВП по паритету покупательной способности в Сингапуре составляет 102,7 тыс. долларов, в Германии это 57 тысяч. по данным Международного валютного фонда за 2021 год.
Причем процент миллионеров там выше не только чем в Германии, но и во Франции и Великобритании. Это впечатляет, потому что еще 60 лет назад Сингапур был страной третьего мира. И показывает скрытый потенциал экономик, радикально ограничивших влияние пагубной монополии частной собственности на землю.
Стоит еще раз подчеркнуть, что большинство граждан Польши и других стран проигрывают потому, что разрешена частная собственность на землю, без обложения высоким налогом на прирост ее стоимости. Даже если у них есть квартира, которая включает в себя право на часть участка, и стоимость участка растет, они не получат от этого никакой выгоды, потому что им нужно где-то жить. Если они продают квартиру, им приходится покупать другую, цена которой также будет выше.
И платят ежедневно за пользование частной землей, которая дорожает вместе со всем остальным. В любом случае, если бы квартира была построена на арендованной у государства земле, ее стоимость тоже могла бы возрасти, если бы страна быстро развивалась и люди хотели в ней жить. Именно это и происходит в вышеупомянутом Сингапуре.
Современные экономические авторитеты подтверждают выводы Генри Джорджа. Например, лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц заметил: «Увеличение кредита увеличивает богатство за счет роста цен на землю. […] А так как землей владеют в основном богатые, то и весь прирост богатства достается им». Таким образом, частная собственность на землю в первую очередь приносит пользу небольшому проценту богатых людей (например, менее 1% англичан владеют половиной земли страны).
Для ясности: я не жалуюсь на то, что некоторые пользуются возможностью легко и легально разбогатеть. Ведь каждый старается сделать жизнь лучше для себя и своей семьи. Виновата система, позволяющая разбогатеть за счет общества, и именно ее нужно менять. И именно таким был вывод упомянутой речи, которую Уинстон Черчилль произнес в британской палате общин 4 мая 1909 года (кстати, я призываю вас прочитать ее целиком, потому что она содержит много других аргументов в пользу справедливости тезиса Генри Джорджа).
«Не человек плохой, а закон плохой. Не человек достоин порицания за то, что он делает разрешенное законом, но государство должно быть осуждено, если не возьмется реформировать закон и пресечь вредную практику. Мы не хотим наказывать владельцев земли. Мы хотим изменить правила», — воззвал легендарный премьер-министр, признанный в общенациональном опросе, проведенном BBC в 2002 году, величайшим британцем в истории.
Самое печальное во всем этом то, что в преддверии политической трансформации у нас была идеальная ситуация, чтобы пойти по пути Сингапура. До 1989 года единственным способом приобретения земли в городах у государства была аренда ее на срок от 40 до 99 лет, как это происходит сейчас в Сингапуре. Это вытекало из действующего в Польской Народной Республике правила, согласно которому земельные участки в городах, а, следовательно, и выгоды от увеличения их стоимости, должны принадлежать всему обществу.
К сожалению, после 1989 года все, что существовало в Польской Народной Республике, было изменено под давлением США, Великобритании или других западных стран, без детального анализа последствий таких решений. Возможно, если бы аргументы Генри Джорджа в «Прогрессе и бедности» были более известны в нашей стране, история повернулась бы иначе. И сегодня большинство молодых поляков, как и большинство молодых сингапурцев, получили бы от государства квартиру, построенную на государственной земле, за небольшую часть рыночной стоимости. Мы потеряли 30 лет, но еще не поздно вернуться к правильной политике.
«Прогресс и бедность» — одна из немногих книг, чтение которых может изменить ваш взгляд на реальность. В фильме «Матрица», где играет Киану Ривз, главному герою Нео дается на выбор красная и синяя таблетки от лидера повстанцев Морфеуса. Если он выберет синюю, ничего не изменится. Он будет видеть мир прежним, таким же красивым и дружелюбным.
Выбрать красную капсулу означает узнать, как на самом деле выглядит реальность. И правда в том, реальность оказалась симуляцией, созданной машинами, чтобы держать людей в плену и извлекать энергию из их тел. Я стараюсь избегать таких штампованных сравнений, но количество денег, захваченных владельцами частных земель, и общее игнорирование этой практики делают аналогию с «жизнью в матрице» в этот раз исключительно оправданной.
Таким образом, “Прогресс и бедность” – это та самая красная капсула из фильма «Матрица». Проглотив ее, мы обнаружим, что “естественное и справедливое”, как нам всегда рассказывали, на самом деле является отклонением и эксплуатацией. Так что предупреждаю, что после прочтения публикации всегда можно со скрежетом зубов оплатить взнос по жилищному кредиту (потому что, например, в Варшаве в среднем 20% от цены новой квартиры составляет стоимость земли) и с трудом отдать 15 злотых за чашечку кофе в фешенебельном кафе в центре города. Но если это цена того, чтобы увидеть реальность такой, какая она есть на самом деле, то оно того стоит.
