Вместе с тем Дмитрий Бергер на редкость точен и прозорлив, когда говорит об управлении проблемами. Ведь это высказывание можно трактовать и как создание проблем, в дополнение к уже имеющимся.
А еще в самом начале статьи, упоминается странность, семантическая неточность. Поначалу от нее, хочется отмахнуться, но чем больше об этом думаешь, тем больше соглашаешься: это таки проблема. Причем чуть ли не основная.
Речь идет о том, что у нас повсеместно принято употреблять слово «легалайз», жаргонное по сути выражение, когда речь заходит чуть ли не о любой либерализации законодательства. Причем не важно, говорим мы о проституции, о ношении короткоствола, наркотиках или еще о чем-то, что нам хотелось бы вытащить из тени и, скажем так, нормализовать правовой статус. И получается так, что вот это — нормализацию правового статуса и формальных и неформальных отношений — мы все понимаем по-разному. И чаще всего в вопросе глубоко некомпетентны, так, слышали что-то краем уха, что-то поняли, что-то нет — но свое мнение, как и положено (пост)советским интеллигентам (можно по-модному: интеллектуалам), составили. «Я за легалайз», — говорит некто, и все понимают, что это либерал, в тренде и за все хорошее. В итоге этот самый «легалайз» все понимают по-разному, а некомпетентное продвижение вопроса нередко напоминает действия слона в посудной лавке и по итогу, после (ну а вдруг) внедрения каких-то новаций получаются сюрпризы и совсем не то, чего ожидали.
Пример: оружейники скоро в истерику впадать начнут от неправильного употребления понятий и вольной трактовки желаемых формулировок в отсутствующий у нас Закон об оружии. И тому, что все кому не лень пытаются связать вместе принятие Закона об оружии, разрешение ношения короткоствола и право на самооборону и оборону своего имущества с оружием в руках, они тоже очень «рады». Потому что это отнюдь не помогает решить проблему, а напротив пугает власть и стопорит процесс еще больше. А ели бы слона по кусочкам — и было бы счастье.
Следующий пример. Многие либералы и прогрессивные люди выступают за отмену Моратория на продажу земли. Но как же по-разному понимаются и последствия, и условия, и то, что хотелось бы получить!
Еще: трансплантация, которая в Украине разрешена. То есть легальна. И даже Закон об этом с помпой приняли. Чтобы всех защитить от возможных злоупотреблений, все нормализовать и урегулировать. Благодаря этому Закону трупная трансплантация в Украине де-факто стала невозможной и приостановлена, совсем. Пришлось принимать специальное решение, которое отложило введение Закона в действие на год. Теперь Правительство и президент требуют от МОЗ в кратчайшие сроки сделать так, чтобы все заработало. А Закон так прописан, что оно просто не может заработать. Нормализовали и урегулировали по самое не могу.
Следующий пример, самый что ни есть актуальный, уже про художества новой Рады вокруг ФОПов и налогообложения вы и сами прекрасно знаете. В общем, у нас богатейший опыт по внедрению такого «контроля и управления проблемами», после которого и проблем, и необходимости контроля становится еще больше. Дмитрий Бергер об этом знать не обязан, он в Канаде живет (мало ли, вдруг там это работает иначе), но мы-то все в курсе.
Почему так происходит. Когда часть людей называют что-то «легализацией» они уверены, что речь идет о «разрешении», «если не запрещено, то разрешено» — и не более. Они вовсе не ожидают введения правил и регулирования, для них достаточно чтобы за это перестали наказывать. И одновременно с этим для других людей «легализация» — это именно введение в законное поле с помощью прописывания обязательных к выполнению правил и норм, то есть регуляция. И с предусмотренными санкциями за нарушение этих правил. В результате сверки позиций (причем нередко уже после того как получены рычаги влияния или, еще хуже, приняты законы и подзаконные акты) получаются такие ситуации, когда люди, объявившие себя либертарианцами внезапно после выборов осознают, что они вовсе никакие не либертарианцы.
Так как эта статья в какой-то мере ответ на статью Дмитрия Бергера, то я позволю себе тоже делать лирические отступления и приведу несколько примеров из собственного опыта. К вопросу о выборе и о том, насколько реальность порой расходится с мечтами. Была у меня когда-то пациентка. Сказала, что работает ветеринаром. «О, вы помогаете животным, — сказала я. — Я в детстве тоже хотела стать ветеринаром». «Вот и я об этом мечтала… Сейчас работаю приемщиком туш на мясокомбинате», — ответила она.
Большинство обычно понятия не имеет, чем отличается легализация от декриминализации. И человек может убежденно рассказывать, что он за «легализацию» — и при этом на самом деле иметь в виду декриминализацию.
Кроме этого далеко не все знают, что у нас есть сейчас и как это правильно называется. Многие уверенны, что в Украине секс-работа уже декриминализована, например. (И совершенно не понятно, какое отношение в таком случае имеют правоохранители к ее крышеванию.)
Определение понятий (источник):
Декриминализация секс-работы означает, что упоминания проституции исключены из криминального (или же административного) кодекса. По сути, декриминализация предусматривает отсутствие наказания за добровольную секс-работу. Большая часть секс-работниц и правозащитников часто отдает предпочтение именно такому подходу к регулированию проституции. Декриминализация может функционировать на уровне страны, штата/провинции или на местном уровне. Среди стран, где проституция была декриминализована — Новая Зеландия и отдельные юрисдикции Австралии.
Декриминализация предусматривает, что к секс-работе законодательно относятся так же, как и к другим видам занятости. Следовательно, нет специальных законов, направленных исключительно на проституцию, деятельность, связанную с ней и людей, которые работают в этой сфере. Вместо этого те же законы, что регулируют трудовые отношения, касаются и секс-работы. В рамках парадигмы декриминализации секс-работницы и связанное с секс-бизнесом предпринимательство регулируются, например, в соответствии с действующими законами о зонировании, нормах безопасности и гигиене труда, трудовым законодательством и так далее. Секс-работницы, которые хотят работать независимо, рассматриваются в качестве фрилансерок или консультанток, а бордели подпадают под действие стандартов безопасности и законов, которые регулируют безопасность на рабочем месте.
Легализация секс-работы предусматривает, что проституция легальна (то есть, разрешена государством, провинцией, штатом и т.д.) при определенных, очерченных государством (или провинцией, штатом и др.) условиях: например, при условии лицензирования борделей и/или других мест или же при условии получения лицензий секс-работницами индивидуально. Только получив ее, можно работать в секс-работе. Такая система действует, к примеру, в штате Невада (США), в Амстердаме (Нидерланды), Германии. Часто легализация сопровождается рядом требований к тем, кто хочет быть занятыми в секс-работе, к примеру, проходить обязательные медосмотры. За их избегание или же несвоевременное прохождение секс-работница может потерять свою лицензию. Легализация часто не учитывает нужды мигранток, — как правило, получить лицензию для секс-работы могут только гражданки страны.
Что есть в Украине на сейчас. Занятие проституцией исключено из уголовного кодекса, предусмотрена административная ответственность: штраф до 15 НМДГ (около 14,4 тыс. гривен). Таким образом говорить о том, что секс-работа в Украине декриминализована — нельзя. Кроме этого предусмотрена уже уголовная ответственность (со сроком лишения свободы до 7 лет) за сутенёрство и втягивание с секс-индустрию. При этом реальные организаторы такого бизнеса привлекаются к ответственности не так часто, а вот наличие водителя, охранника или совместная аренда жилья двумя секс-работниками трактуется как «сутенёрство и втягивание» и именно этим, как и административной ответственностью, пользуются правоохранители, желая получить мзду или взять данных работников под свой контроль.
Для этого тоже есть свои определения — неформальные практики и отношения и показатель уровня неформальности. Уровень неформальности высок тогда, когда государство является слабым. Слабым настолько, что даже не способно взять под контроль тех, кого само нанимает: чиновников, налоговиков, полицию, правоохранителей. Распространенность и доля таких неформальных практик (показатель уровня неформальности) является определяющим маркером для прогноза как заработает тот или иной закон. Потому что одно дело законотворчество — и совсем другое правоприменительная практика. Правила и законы можно прописать, имея в виду позитивные последствия, а в реальности их применение похоронит все благие намерения.
Можно выделить четыре подхода к урегулированию правового статуса секс-работы:
- Секс-работа, будучи по определению вредной и аморальной, не может быть ни декриминализована, ни легализована, потому что это помешает с ней бороться.
- Декриминализация секс-работы.
- Легализация секс-работы.
- Шведский подход, или криминализация спроса.
Не будем останавливаться на критике первого пункта — с этим прекрасно справился Дмитрий Бергер в своей статье. Но достаточно ли сказать только это?
Не смотря на отмеченную выше путаницу в понятиях, многие сторонники урегулирования вопроса с учетом современных реалий все-таки имеют в виду и описывают в своих предложениях именно вариант легализации проституции. В том числе Бергер, обещая нам множество преимуществ после введения государственного контроля, или бывшая и. о. министра здравоохранения Уляна Супрун, умудрившаяся недавно несколько удивить сторонников своей позицией по этому вопросу.
В чем проблема такого подхода, вроде же все правильно, и даже святая миссия пополнения бюджета выполняется (аргумент сбора налогов с секс-работников чуть ли не основной)?
А проблема в том, что данные о «позитивном» влиянии легализации и выведения секс-индустрии из тени с помощью государственного контроля крайне неоднозначны даже в относительно благополучных странах. И на реалии других стран этот опыт не экстраполируется. Более того, заранее просчитать и предсказать эффект невозможно.
Так, ожидая в результате легализации выход из тени и переход от криминальных практик к практикам «цивилизованным и упорядоченным», на деле мы рискуем получить рост числа проституированных людей и разделение секс-индустрии на два сектора — теневой и легальный.
Люди, которые не решились бы искать таких услуг в теневом секторе, посчитают легальный достаточно безопасным и респектабельным — и поэтому спрос растет, а не падает, как наивно полагал когда-то автор первого в Украине законопроекта о легализации проституции депутат Андрей Немировский. Люди, которые рассматривали бы для себя секс-работу как опасный и нежелательный выбор, делают его легче, если им обещаны защита государства и легальный статус.
При этом речь идет о стране, где во многих городах работу, способную обеспечить достойный уровень жизни, днем с огнем не найти. Особенно для женщин, и тем более женщин с детьми. В том числе уязвимой частью населения у нас является молодежь, даже получившая образование. «…где еще может добыть средства к существованию молодежь без общественной или семейной поддержки, без навыков и образования, без умения социального взаимодействия? Скорее всего в продаже секса и наркотиков» (Дмитрий Бергер).
Отлично: ни общественной, ни семейной поддержки, а зачастую ни навыков, ни образования мы нашей молодежи предложить не можем — поэтому давайте предложим ей возможность легально и безбоязненно заниматься проституцией, пусть таким образом у каждого будет возможность заработать себе стартовый капитал или финансовую подушку для приобретения собственного жилья и начала самостоятельной жизни. В самой бедной стране Европы, где официальный прожиточный минимум вчетверо меньше, чем реальный, и перспективы выхода из экономического штопора призрачны, перед таким выбором завтра могут встать наши дети. И излишние, по мнению Дмитрия Бергера, моральные терзания и стигматизация в обществе секс-работников здесь совершенно ни при чем: вы хотели бы чтобы ваши близкие делали такой выбор? А чтобы это был для них единственный или самый простой выбор?.. Даже если речь будет идти о работе в элитном эскорт-сервисе или в снабженном беспрепятственным доступом к презервативам и лубрикантам борделе (этот пункт очень часто фигурирует как пример позитивных перемен в тематических статьях, а вот никакого снижения заболеваемости ВИЧ/СПИД и прочим в странах, пошедших на легализацию, как правило, не отмечено).
В качестве иллюстрации к тезису о беспросветной бедности большинства наших домохозяйств и о том, какие выборы делают люди благодаря этой бедности. Был у нас с Анатолием Якименко спор о суррогатном материнстве. Нелегальном во множестве стран и легальном у нас. С моей точки зрения человек имеет полное право самостоятельно распоряжаться своим телом. И если способ заработка не наносит заведомого вреда другому человеку (а в случае с суррогатным материнством или донорством еще и является благом по отношению к другому человеку), то не нам его осуждать. Анатолий же к моему немалому удивлению ставил практически знак равенства между суррогатным материнством и проституцией и говорил, что наличие обоих способов заработка для украинских женщин — национальный позор и приговор гордости и дееспособности наших мужчин. Потому что грош им цена, если женщинам приходится идти на это, чтобы обеспечить семью и детей. (Возражу: это приговор прежде всего нам как государству и экономике, потому что у нас такая медианная оплата труда, что множество семей находится в очень серьезной нужде без каких-либо надежд когда-нибудь из нее выбраться благодаря своему труду. Одна из причин, почему это так была описана на сайте Хвиля в статье о солидарной пенсионной системе.) Буквально на прошлой неделе мне в Фейсбуке попалась реклама клиники, приглашающей суррогатных матерей и доноров яйцеклеток, с указанием расценок. И больше двухсот комментариев за первые же сутки. Думаете, с критикой и каким-то морализаторством, как можно, мол? «Я хочу. У меня уже есть один-двое-трое детей. Муж не возражает. Вы не обманете?.. Как с вами связаться и попасть в программу?» И ни одного вопроса о безопасности, гарантиях для здоровья или рисках неблагоприятных исходов. Хорошие деньги — и единственный для этих женщин способ когда-либо их заработать (чтобы погасить кредит, оплатить приобретение жилья, образование или лечение детям).
Так чему мы радуемся, когда говорим о том, что пусть народ зарабатывает (читайте: выживает) как может? Да, запрещать и загонять в тень еще хуже и бесперспективно, но создавать условия, развивать индустрию, подсчитывать будущие барыши от ее роста и вовлечения все новых и новых не имеющих внятных альтернатив граждан — неужели именно такой должна быть государственная политика и выбор думающих людей?
Определяющим фактором в нашем случае станет даже не безработица или низкий уровень квалификации и желания работать у населения — для огромного количества людей определяющим фактором станет бедность. Нищета. Кроме «развития» элитного сегмента секс-индустрии, который живо всплывает в воображении таких романтиков как Бергер, с зарегулированными борделями и принудительными медосмотрами (ТМ, Уляна Супрун, либералы такие либералы), эскорт-сервисами, «элитными содержанками» и бравыми Шреками-охранниками нас ожидают реалии беднейших стран Латинской Америки. Включая продажу детей, дальнейшее расслоение общества и рост доли в мировом человеческом траффике. Потому что пресловутое окно Овертона работает именно так и потому что не факт, что этому населению будет предложено что-то еще.
Еще одно лирическое отступление, к вопросу об осознанном выборе, асимметрии информации и о том, что каждый человек должен сам оценивать риски и последствия своего выбора. Молодая девушка на приеме. Здоровая, нерожавшая. Анемия и железодефицит. В принципе, типичная для наших мест ситуация, где население не так чтобы избаловано полноценным питанием, а врачи дежурно не видят своей задачей лечение анемии. Задаю вопросы, что да как, да как вы дошли до жизни такой. Нет, ничего, никаких зацепок о причине. Но почти в конце приема пациентка, наконец, проговаривается: она донор крови. Регулярно сдает кровь из благих побуждений приносить кому-то пользу. И ей уже несколько раз говорили, что, мол, гемоглобин низковат — вам бы к врачу обратиться… Говорить говорили — а кровь при этом все равно забирали. Доза за дозой. И никто не сказал, что в этой ситуации этого бы лучше не делать.
Вот примерно так же молодежь и подростки будут принимать и другие «осознанные и добровольные» решения, особенно будучи убаюканы тем фактом, что все это происходит под контролем государства и что государство бдит, чтобы с ними ничего особенно плохого не случилось. Приняв, что это «просто такая работа» и даже прописав правила для этой работы. И такие их решения будут кому-то выгодны — и тем, кто станет организатором бизнеса, и государству, потому что лицензии будут проданы, налоги — собраны, и не надо будет отвечать на вопрос где наши рабочие места.
А еще выбору в пользу секс-работы будут способствовать и другие обещанные (нео)либералами легализации: игрового бизнеса и легких (для начала) наркотиков. Если вы себе опять же, вслед за нашим канадским романтиком, нарисовали красивые картинки, как где-то в глухих степях ждет своего часа украинская Невада и еще не построенный Лас-Вегас, или как в элитных казино кто-то лениво ставит на красное, потягивая дорогой алкоголь и перечисляя в бюджет неплохую часть своего выигрыша, то неплохо бы осознать, что под всю эту красоту у нас может не оказаться достаточного платежеспособного спроса. Да и культурная традиция у наших богатеньких буратин вот так проводить свое время не развита. Государство же рассчитывает в следующем году получить от легализации игорного бизнеса и продажи лицензий игорным заведениям порядка 3 млрд. (при этом эксперты говорят, что эти ожидания смело можно уменьшать втрое). Вы думаете, его остановит отсутствие желающих построить Лас-Вегас или оставить там свои деньги? У него уже есть план эти деньги получить! Лас-Вегас подождет, а вот нынешние полуподпольные всяческие лотереи и залы игровых автоматов для обирания нищих пенсионеров — лицензии получат и заработают с еще большим рвением чем сейчас.
Без всяких оценочных суждений и моральной подоплеки: более легкий и безопасный (легальный) доступ к наркотикам и игровым автоматам будет означать большее количество людей, у которых внезапно появились долги и потребность быстро добыть деньги. Некоторые из них найдут выход в том, чтобы заняться секс-работой, особенно если другой работы на горизонте не окажется. Почему бы в таком случае государству и тут не собрать свою жатву, да? Раз уж оно приложило лапку к созданию всех условий для этого?
Это разрешение на ношение короткоствола да и просто принятие Закона об оружии у нашего государства вечно не на часі, а вот легализовать и взять под свое крыло слабости и пороки общества, собирать с этого налоги, продавать лицензии — это оно всегда готово. Никого же не возмущает участие (и даже монопольное положение) государства в производстве алкоголя и табака? Разве его, государство, колышет вред для здоровья или социальные последствия алкоголизма? Нет, потому что прибыль понад усе. Ничего личного, только бизнес. Нельзя же искоренить употребление алкоголя (пытались, не раз, безуспешно, с тяжкими последствиями и рождением мощной теневой сферы), свинья всегда болото найдет, в крайнем случае население само на кухнях самогон сделает — так почему бы тогда государству тоже не поучаствовать? Производство, налоги? Древнейшее же дело! Всегда было и будет!
Прямо как проституция. Это вы сейчас морщитесь, представляя себе государственный бордель или залы игровых автоматов, легальные, открытые, в каждом районе. Государство проследит, чтобы подростков не пускали? Ага, точно также как оно следит, чтобы подросткам не продавали алкоголь и сигареты…
Ничего, вы привыкнете. Более того — вы скажете: так им и надо. Тем, кто проиграл, подсел на наркотики, спился, пошел подработать в секс-индустрию и т. п. Разумные правильные успешные люди такого выбора ведь не сделают, не так ли? Разумным успешным людям не стыдно перераспределить себе кусочек доходов от спивающегося и катящегося по наклонной плебса. Каждый ведь сам выбирает свою судьбу… Примерно также как молодые и здоровые, соблюдающие ЗОЖ и формирующие правильные мысли люди не так уж и нуждаются в доступной медицине — им ведь она не понадобится, они ведь никогда не заболеют, или, в случае чего, смогут сами заплатить за свое лечение. (В этом месте остается порекомендовать пересмотреть оскароносный «Траффик», о прокуроре, который был уверен, что наркомания — это про каких-то неблагополучных людей и его семьи никогда не коснется. От тюрьмы и от сумы, как говорится.)
Что не так с таким подходом? Почему «успешных людей», интеллектуалов и элиты должны (да, именно так!) интересовать условия, которые они создают или одобряют для тех, кого они считают себе неровней. В том числе потому что это формирует их собственную экосреду и их собственные возможности жить и вести дела в Украине. Конечно, если они вообще планируют жить и вести здесь дела. «Единственный путь сохранить свою страну для себя, сохранить свою самость, это укоренить население на своей земле, выписать возможности самореализации для гражданина, а не смотреть на него как на вечного работника, намертво прикрепленного к «народно-хозяйственному комплексу», который уже давным-давно не народный» (Олег Переверзев). Потому что все разумные и способные получать образование, давать образование своим детям, работать продуктивно, оглянувшись вокруг и увидев лишь созданные государством чудесные перспективы в виде игровых залов да возможности заниматься проституцией, сбегут отсюда без оглядки. И останутся только те, кто с таким положением дел согласен и ничего лучшего для себя не ищет. А еще те, кто на этом зарабатывает, да.
Каков будет вклад в экономическое развитие всех этих отвлеченных от производственной сферы в сферу услуг молодых людей? Да, туристов, может быть, и привлечем, и налоги часть работников и потребителей заплатят — но это всё. Это не производительная деятельность, а очередной способ замаскировать безработицу и неспособность создать достаточное количество привлекательных рабочих мест для производства реальных благ. И выйти из секс-индустрии всем этим людям будет некуда, и даже пожелав выйти, конкурировать им за рабочие места в сжимающемся реальном секторе экономики будет нечем. Как и их детям, кстати — еще один привет сословной сегрегации новейшего времени. Зато мы сможем себе повесить медали — теперь мы либералы и больше не моралисты.
Кроме этого полезно было бы вспомнить: кроме того, что мы самая бедная страна в Европе, так мы еще и находимся в глубочайшем демографическом кризисе. Как вы думаете, каким образом повлияет на рождаемость, здоровье населения и качество следующих поколений большее вовлечение в секс-индустрию репродуктивно-активных людей? Подсказка: нищета и развитие секс-индустрии в беднейших африканских странах привела к тому, что большинство (по некоторым оценкам 80-90 %) женщин репродуктивного возраста заражены ВИЧ. Потому что приверженность к сексу без презерватива зависит от общего уровня образования и осознанности населения. (Кто думает, что у нас с этим все ок — рекомендую почитать здесь, предпоследний раздел статьи.) Те еще демографические перспективы, да. Вместе с перспективами потом получить достаточное количество рабочих рук и для бизнеса и производственной сферы. Вместе с перспективами получить безопасное пространство вокруг себя для тех, кто никоим образом для себя секс-работу или наркотики не выбирал, и сделал все возможное, чтобы такой выбор не встал перед их детьми.
Еще один термин, которым описывается невозможность предусмотреть последствия своих решений и взять на себя ответственность за них — социальный инфантилизм. Если вы думаете, что это исключительно про тех, кто не способен или не хочет получить образование и найти себе работу, и поэтому решает свои проблемы с помощью то игры, то продажи секс-услуг — вы ошибаетесь.
Социальный инфантилизм — понятие многоуровневое, он свой для каждой социальной группы. Это не только про слабо образованную массу людей «с пониженной социальной ответственностью», это еще и про нас, кому нет дела до проблем «индейцев и люмпенов». «Да нам все равно, они сами виноваты в том, что они для себя выбрали, нас это не касается, никто никому ничего не должен!» Да, вот только нам придется жить рядом с вот этим всем, и современное сословное общество легче построить, чем потом поломать.
Потом, когда лет через десять-пятнадцать мы будем смотреть на очередную отрезвляющую социологию (примерно, как ту, которую собрал в ДЛНР Институт будущего), виноваты будут в очередной раз представители социального низа, а вовсе не мы, одобрившие в свое время подход «пусть делают что хотят, и пусть с ними очередные криминальные бароны делают что хотят, почему бы и нет, если так было всегда… дайте-ка нам лучше нашу долю со всего этого или просто оставьте нас в покое». А если не одобрившие, то как минимум смирившиеся и закрывшие глаза. Или проголосовавшие за тех, кто пойдет навстречу просьбам трудящихся и оформит в законы все это.
Реальность меняется тогда и там, где есть элиты и поддерживающий их образованный и производительный класс, которые принимают решение о необходимости конструировать какую-то новую реальность. Потому что имеющаяся — не устраивает. А разводить руками и говорить: так было всегда и так будет, бороться с этим бесполезно, зато можно возглавить — верный путь вниз, в штопор или к медленной стагнации, как повезет.
…Вернемся к вопросу почему не будет никакого выхода из тени, а будет разделение на тень и легальную секс-индустрию, с вероятным ростом обоих секторов.
Любая государственная регуляция ведет к росту издержек, всегда. Это абсолютное правило и если вы требуете относиться к секс-работе как к любому другому бизнесу — то есть убрать из рассуждений моральную составляющую — то будьте добры делать это до конца. Если вы против излишней гос. регуляции для малого бизнеса и защищаете ФОПов — применяйте эти же подходы и к такой индивидуальной деятельности. Иначе у нас опять получается смесь бульдога с носорогом — похожая на помесь либерализма с социализмом, с которой все потешаются сейчас — когда мы ради того, чтобы дать кому-то и чему-то свободу (либеральная, правая идея) предлагаем усилить государственную регуляцию и ввести правила и лицензирования чтобы защитить таким образом неразумных граждан (социалистическая, левая идея). Нет, никаких противоречий? Если все нормально — чем вы тогда удивлены и возмущены применительно к партии СН?
Да, достаточно забавным выглядит тот факт, что сторонники легализации и либерализации сразу после лозунга «а давайте всё разрешим, зачем запрещать и загонять в тень то, что уже и так есть» немедленно предлагают установить максимальную регуляцию и контроль со стороны государства над той отраслью, которую предлагается вывести из тени. Я не знаю, что они себе представляют, говоря о правилах и регуляции. Позволю себе предположить, что они ведут речь о каком-то идеальном государстве — том, до которого нам еще ох как далеко. Вы представляете себе, как в наших реалиях будут выглядеть проверки и комиссии… в публичных домах? Подскажу: они будут проходить с обильной дачей взяток и с оплатой нужных выводов комиссии. И с «субботниками» силами персонала.
Нет, так не будет? А с чего бы это вдруг? Если государство оказалось до сих пор не способно разобраться с силовиками, крышующими то проституцию, то контрабанду, то лес да янтарь, то игорный бизнес — каким образом оно сможет гарантировать, что теперь секс-индустрии не придется платить еще и налоговикам и различного рода проверяющим?
Если сейчас мы говорим, что огромная часть секс-работы находится в тени, потому что есть статьи административного и уголовного кодексов, и поэтому приходится или находиться под крышей полиции, или полностью уходить в тень — почему мы считаем, что обложив секс-работников правилами, лицензиями и регуляциями, мы их таким образом из тени выведем? Просто у них будет новый, несколько трансформировавшийся выбор: согласиться с повышением издержек и уйти под крышу налоговой и тех, кому поручат заниматься лицензированием и контролем, или все так же оставаться в тени.
Повышение издержек будет означать, что, во-первых, снизится рентабельность бизнеса и, во-вторых, что эти издержки будут переложены на потребителей «услуг». Снижение рентабельности означает, что человеку, занимающемуся секс-работой чтобы выжить, или отдать долги, или заработать на жилье или выход из «профессии», придется работать больше и дольше — на износ. Перед ним встанет выбор: искать себе менее напрягающее и более рентабельное занятие (если у него есть такая возможность) или работать нелегально.
Перекладывание издержек на потребителя означает рост цен при сохранившемся примерно на том же уровне (или даже выросшем) спросе. Платежеспособный спрос будет удовлетворен с помощью легального сегмента, а менее или неплатежеспособный (и оттого никуда не девшийся, но подогретый сознанием что прямо сейчас кто-то может себе это позволить, причем в одобренном государством заведении) найдет ответ в виде нелегального предложения (упорядоченного в подпольные бордели или неупорядоченного и воплощенного в уличной проституции) в лучшем случае. В худшем это будет просто насилие. При этом все криминальные черты, присущие нелегальному сегменту секс-индустрии, разумеется, никуда не денутся.
Да, с нелегальной проституцией можно будет бороться. Развить бурную деятельность, создавать комиссии и специальные силовые подразделения, социальные службы с целью забрать женщин и их детей с улиц, службы, направленные на ресоциализацию и прочее. Можно будет вести просветительскую деятельность в школах, чтобы не допустить «свободный и добровольный», а также не очень, выбор в пользу секс-работы (правда, при этом еще придется как-то объяснять почему же государство это разрешает, продавая лицензии. Впрочем, можно и никак не объяснять: ведется же просветительская деятельность о вреде курения и алкоголя наряду с его продажей в магазинах). На это все нужно будет выделить средства или взять кредиты и гранты. Очень может быть, что средств придется выделить больше, чем удастся выручить за продажу лицензий или собрать в виде налогов. Впрочем, зачастую это так и работает, государственная регуляция — штука прожорливая.
Дискуссия на моей странице в Фейсбук, которую в своей статье упомянул Дмитрий Бергер, была развернута вокруг текста выступления доктора Ингеборги Краус в парламенте Италии 28 мая 2018 года Немецкая модель: через 17 лет после легализации. Полностью можно прочесть по ссылке, я дам отдельные выдержки (выделено мной):
«Мы допустили огромную ошибку, введя этот закон, и пошли путем, губительность которого мало кто мог представить. Проституция не имеет ничего общего с сексуальной свободой, это только про деньги. Прибыль от этого бизнеса огромная: мы говорим о 15 млрд евро ежегодных прямых транзакций. Это стало важной индустриальной областью, в которой женские тела объективируются и используются, как товар. Официально зарегистрировано 3500 борделей. Но нам известно, что существует минимум столько же нелегальных. Итак, главная цель, которой было провозглашено «вывести женщин из тени», целиком провалилась.
Именно немецкое государство, нормализовав проституцию и гарантировав тотальную декриминализацию покупателей секса, содействовала огромному росту спроса… Эта модель сексуальной эксплуатации женщин также привела к их экономической эксплуатации: они зарабатывают 30 евро за один акт, тогда как за комнату они должны заплатить около 160 евро, плюс налог в 25 евро за один день. То есть они должны «обслужить» 6 мужчин, прежде чем начнут зарабатывать. Свободный рынок капитализма отражается на этих женщинах омерзительнейшим способом — их тела эксплуатируются по максимуму…
Изменился состав женщин в проституции. С открытием Европы на восток, появились женщины из самых бедных стран Европы: Румынии, Болгарии — и часто из национальных меньшинств, таких как ромы, которые живут в бедности. Сегодня 95% женщин, которые занимаются проституцией, происходят из других стран. Это стало проституцией бедняков. 30% этих женщин не достигли 21-летнего возраста. Часто их приносят в жертву собственные семьи ради финансовой выгоды… Они не способны сказать «нет», не способны себя защитить… Условия работы и уровень гигиены стали катастрофическими. Из 400 тысяч проституированных женщин (это количество касается лишь лиц старше 15 лет), только 44 (!) зарегистрировались, как независимые предпринимательницы. Подавляющее большинство занимается этим нелегально, что означает, что они не имеют доступа к социальной системе, которая бы позволила им обратиться к врачу. Немецкое государство позволяет эксплуатацию этих женщин и поддерживает их угнетение секс-индустрией, однако не включает их к системы социального обеспечения…
С этим законом Германия превратилась в сутенёра для наиболее уязвимых женщин в Европе. Немецкие политики и немецкое государство несут историческую ответственность за развитие секс-индустрии, которая каждый день порождает тысячи жертв сексуального насилия, и делает на этом прибыль…»
На мой взгляд сложно остаться равнодушным, если прочесть текст полностью, даже не смотря на его определенную идеологическую заряженность. Меньше всего мне хотелось бы дискутировать об объективизации женщин или о том, можно ли ставить знак равенства между покупкой секса и насилием. Слишком узко сводить всю проблематику исключительно к эксплуатации женщин (в том числе потому что в объективизации мужчин тоже нет ничего хорошего). Проблема объективизации одним человеком другого, эксплуатации, несправедливо или принудительно отчуждаемого труда, проблема насилия, наконец, намного шире и выходит далеко за рамки сексуального насилия и секс-работы. (Один из главных аргументов против того чтобы ставить знак равенства между любой секс-работой и изнасилованием: каким образом тогда в случае реального изнасилования человек, работающий в секс-индустрии, сможет подать заявление о преступлении и просить защиты? Ответом ему будет: так это твоя обыденная реальность, ты каждый день добровольно идешь на это, что в этом конкретном случае не так?)
Клиент, который всегда прав, работодатель, который готов заставить наемного работника делать всё ради того, чтобы удовлетворить капризы клиента — разве это только о секс-индустрии? Кто больше сломлен и изнасилован: женщина, которая вынуждена впускать кого-то в свое тело, потому что иначе ее ребенку будет нечего есть — или человек, который пишет «Партія веде» в то самое время, как его жену арестовали и держат в застенках КГБ? На мой взгляд мы слишком сильно зациклены на гендере и сексе и слишком мало обращаем внимание на насилие как таковое.
Кроме предложенного вашему вниманию доклада доктора Ингеборги Краус можно еще ознакомиться с тезисами представителя Междунароной коалиции против торговли женщинами Джанис Дж. Раймонд (Coalition Against Trafficking in Women International, 2003 г.) о последствиях узаконивания проституции как разновидности трудоустройства в виде укрепления секс-индустрии.
Да, мы можем принимать эти доводы или нет, и даже можем и дальше не желать их и знать, однако выступление доктора Краус это позиция, озвученная в виде официального доклада в Парламенте (Италии). Это пример того, что в стране, где уровень неформальности намного ниже чем у нас, где люди в большинстве своем законопослушны, а государство является сильным, легализация и нормализация проституции не принесли ожидаемых и обещанных их сторонниками результатов. Да, у нас может быть совершенно иначе, это лишь пример. Но это пример, на который как минимум стоит обратить внимание.
И, конечно, отдельной строкой: вы можете не воспринимать феминистскую риторику и идеологию, вы можете отбросить аргументы, которые предлагает феминистское движение, но вот уже речь идет (в официальном докладе в Парламенте, еще раз) ни много ни мало об исторической ответственности государства за личные трагедии определенных людей. Причем людей социально депривированных или представляющих определенные этнические группы или страны.
Германии очередную историческую ответственность навесить вряд ли удастся, а вот для более слабых стран прецедент вполне может быть создан. И это тоже стоит брать во внимание, когда речь идет о подобных инициативах. Просто потому что если государство берет на себя труд нечто узаконить и нормализовать, да еще и вступает в долю, участвуя в перераспределении прибыли (лицензии, налоги), то это автоматически означает ответственность такого государства за то, что оно освятило своими законами, и за все последствия таких решений.
И это вполне справедливо, как справедливо и обратное: если для государства будет лучшим не участвовать в выдаче разрешений на определенную деятельность и не пытаться ее нормализовать, то нечего и пытаться собирать с этой деятельности налоги.
«Как же так? — восклицают в этом месте озабоченные государственным благом всех мастей. — Сбор налогов — священная же корова, без него и государство не государство. А тут такие обороты! Ну это же грех, в бюджет кусочек не откусить». Тем более если нам потом за бюджетный счет придется всех их то лечить, то социализировать, а еще от насилия защищать и с детьми их возиться.
Ответ будет ровно такой же, как и для любой другой деятельности. Если речь идет об организованном бизнесе с массой нанятых работников и миллионными оборотами — это одна история. Вы в этом случае налогооблагаете и регулируете деятельность организаторов сомнительного бизнеса и эксплуататоров трудящихся (сарказм, но в каждой шутке…) и своей регуляцией стремитесь ограничить для них возможности для роста и привлечения все новых и новых работников (да?).
А самозанятые — это самозанятые. В том числе объединившиеся в небольшие артели. Вы как государство не смогли предложить им другие варианты занятости? Скажите спасибо, в таком случае, что они не воруют и не сидят на пособии. Какие такие с этого еще и налоги?.. Разве что — социальный взнос, чтобы обеспечить доступ к системе здравоохранения и к пенсионной системе. Да, ничего нового — все ровно точно так же, как и по отношению к любому другому малому бизнесу или индивидуальной трудовой деятельности. Вы же либералы и не моралисты? Отлично, соответствуйте. Относитесь на общих основаниях. Ах, это не то, это другое, и это другое может вас заразить чем-то эдаким и поэтому вы очень прямо хотите, чтобы принудительные медосмотры были вписаны отдельной строкой?.. Так и какой-то индивидуальный деятель, никак не секс-работник, тоже может вас чем-нибудь заразить. Если припрется на работу будучи больным гриппом или корью, или… не будет соблюдать правила гигиены рук. Не хотите заразиться — не пользуйтесь услугами секс-работников. Или хотя бы не уговаривайте их делать это без презерватива — всё просто. Какие такие дополнительные правила вам еще нужны?
Осталось сказать пару слов о шведской модели и можно будет переходить к выводам. Шведская модель подразумевает криминализацию спроса при декриминализованном предложении и поднимается сейчас на щит феминистским движением и сторонниками борьбы с проституцией полицейскими методами как вариант предпочтительный и единственно возможный. Клиент в этой модели преступник по определению и должен быть наказан… если будет пойман. В разных версиях реализации шведской модели кара ему грозит разная: штраф, огласка, общественное осуждение (оповещение семьи, работодателя и коллег) и т. д. При этом предлагать секс за вознаграждение по-прежнему можно и это никак не карается.
Выглядит это все очень и очень странно и справедливым отнюдь не выглядит. Напоминает лучшие советские практики и еще недавние реалии абсолютно симметричной борьбы с наркоманией. Наркомана мы поймаем и посадим — и на этом и успокоимся. А тех, кто продолжает при этом «соблазнять ближнего» — оставим в покое. Или напротив, будем прессовать их, пока они не дадут показания против своего клиента. А не хотят, чтобы их прессовали, или не хотят остаться без покупателей — пусть работают в тени и максимально скрытно.
В итоге все это не решает проблему, а приводит к еще большей тенизации и беззащитности секс-работников. Нет цели их защитить или забрать с улиц — есть цель поймать побольше покупателей и собрать побольше штрафов ради улучшения отчетности. В нашем случае, возвращаясь к уровню неформальности, это станет очередным источником заработка для правоохранителей.
Да, все неминуемо упирается в сильное и работающее государство — напомню, это левая идея. Если бы все работало как задумано, как мечтается теми, кто придумывает правила и нормализацию всего и вся — может, было бы и не плохо. (Может быть, не факт. Сильное государство в левом смысле очень дорого обходится, вплоть до того, что становится нерентабельным его содержать, при этом оно разрастается и плодит регуляции без всякой меры.) Оказывается, тем временем, что это не работает или работает совсем не так как ожидалось даже в случае сильных государственных систем с устойчивыми работающими институциями. Ожидать, что подобное лучше или как-то иначе заработает у нас — как минимум наивно. Как максимум — означает работу на конечных бенефициаров всех этих искривленных практик.
Если вы отстаиваете либеральные и рыночные принципы — вам стоит быть последовательными. Если вы ставите лайки статье о том, что следует отказаться от ханжества и морализаторства применительно к секс-работе — сделайте это для начала сами. Если это «просто работа» — значит, для нее будет достаточно тех же принципов, что и для других видов малого бизнеса. Если вы с одной стороны поддерживаете ФОПов и самозанятых, а с другой одновременно ратуете за какие-то особые правила, лицензии и принудительные медосмотры — значит, у вас двойные стандарты. А если вы при этом еще и за то, чтобы малый секс-бизнес объединялся в большой, потому что это ж золотая жила и почему государство и бюджет должно терять возможность заработать — так нечего тогда стонать, что крупный ритейл лоббирует такую регуляцию, которая сделает нерентабельными ваши мелкие магазинчики. Все честно.
Если вы разделяете феминистские идеи, то принцип «мое тело — мое дело» следует распространять на всех, и не делать вид, что секс-работники — это люди какого-то другого сорта с измененным сознанием, которые по определению не способны принимать взвешенные решения. Потому что так на их решение переносится ваше оценочное отношение к данному вопросу. (Да, даже не смотря на то что есть очень много вопросов какая такая хорошая жизнь толкает людей на подобные решения. Впрочем, не меньше вопросов какая такая хорошая жизнь толкает людей бросать своих детей и ехать собирать клубнику в Польшу.)
И если вы хотите бороться против эксплуатации одних людей другими людьми, против объективизации человека человеком и против несправедливого перераспределения результатов труда, так гендерные вопросы не имеют к этому никакого отношения. Это старое доброе левое движение за права трудящихся. Добро пожаловать в ряды тех, кто старается создать в Украине настоящее профсоюзное движение. И если вы собираетесь повесить эти задачи на государство или создать государство, которое позаботится и о морали, и о здоровье, и о защите всех и от всего — так это патернализм и тоже левая идея. Ни к какой свободе она никакого отношения не имеет. Насколько она имеет отношение к морали — мнения ученых разошлись.
Сторонникам сильной и определяющей роли государства в принципе есть чем заняться и чего потребовать, даже без свободы. Пожалуйста, обратите внимание на неблагополучные и бедные семьи. На систему образования. Придумайте какую-то такую регуляцию, чтобы не было особого интереса укрупнять секс-бизнес и привлекать в него новых и новых молодых людей. Займитесь реальной борьбой с человеческим траффиком и рабством. Обеспечьте одиноким женщинам с детьми возможность устроить ребенка в сад и работать не в секс-индустрии, и так чтобы им хватало заработанного на жизнь. Позаботьтесь, наконец, о воспитанниках детдомов — и чтобы они росли в нормальной атмосфере, и чтобы выходя оттуда им было куда пойти и как себя прокормить. Займитесь тем, чтобы предложить выбор и облегчить выход из секс-работы всем, кто пожелает сменить род деятельности. Если государство с вашей точки зрения должно быть сильным — так пусть тогда оно позаботится о слабых, а не пребывает в числе тех, кто этих слабых доит и не дает им поднять головы.
Если мы желаем построить государство, которое в равной степени защищает всех своих граждан, то и правоохранительная, и судебная, и законодательная системы не должны делить граждан на сорта в зависимости от чего бы то ни было. «Мое тело — мое дело», нечего пытаться регулировать личную жизнь и давать моральные оценки, пытаясь подвести всех под какой-то один стандарт. Единственное вмешательство и оценка правоохранителей возможны в случае факта насилия или принуждения к секс-работе, при заявлении о преступлении, в случае преступления против интересов ребенка. Гарантированное и непредвзятое рассмотрение заявления о насилии, защита заявителя, без какой-либо привязки к его роду деятельности — единственно возможный способ реально сделать тот самый моральный выбор, о котором пишет Дмитрий Бергер.
И это намного более революционный шаг, чем просто обложить определенные категории людей перечнем правил и сонмом проверяющих. Ничем это не лучше, напоминает возвращение к практикам позапрошлого века, к нашивкам на одежду или к предписанию жить в черте оседлости. Это логическая ловушка думать, что декриминализация секс-работы — это первый шаг и он какой-то половинчатый, а вот легализация и создание специальных правил — это да, это прорыв, это по-настоящему. Именно декриминализация является приоритетным выбором с точки зрения исследователей проблемы и правозащитных организаций.
Да, это не идеальный ответ. Он не решает все проблемы и не помогает бороться с проституцией как с явлением. Поэтому он часто не нравится феминисткам и записным моралистам. Однако это ответ из серии «не можешь помочь — хотя бы не мешай», «не знаешь как лечить — хотя бы не навреди». И это абсолютно правый подход, по-хорошему консервативный, который ограничивает вмешательство государства в личную жизнь своих граждан. В противном случае мы получаем на словах декларируемые правые либеральные идеи, обещание свободы рынка и самореализации, а на деле — абсолютно левые намерения всё зарегулировать и контролировать, в идеале еще создав для этого новые чиновничьи структуры или расширив полномочия существующих. И нет, попытка все это смешать и не взбалтывать вовсе не будет «центризмом» — это будет обман избирателя и тот самый «либертарианский социализм», который провозглашает своей идеологией партия СН. «Суп из чебурашки» (С). Если у нас самих такая же каша в голове — чему мы удивляемся и чего ждем от своей власти?
Хотите быть свободными и позволить быть свободными другим людям — дайте, наконец, такую возможность, всем. Особенно если считаете себя либералом.
Никакой легализации проституции — только декриминализация. И правовая система, эффективно и не избирательно работающая для всех. Вот тогда мы и сделаем действительно моральный выбор.
