В снове самой теории Гезелля лежит простой постулат о том, что деньги должны быть «инструментом обмена и больше ничем». При этом традиционные формы денег предельно неэффективны, так как «исчезают из обращения всякий раз, как возникает повышенная в них потребность, и затапливают рынок в моменты, когда их количество и без того избыточно». Подобные формы денег «могут служить лишь инструментом мошенничества и ростовщичества и не должны признаваться годными к употреблению, сколь бы привлекательными ни казались их физические качества».
Если бы Гезелль остановился на критике несовершенства денежных систем, его имя давно бы забыли. Тем более что критический анализ Гезелля и рядом не стоит с монументальной вивисекцией, проделанной Карлом Марксом над капитализмом. Гениальность Гезелля в выводах и — главное — практических рекомендациях.
У Маркса «зло» — в прибавочной стоимости, а восстановление справедливости предполагает изъятие этой стоимости у одного класса в пользу другого. У Гезелля «зло» — в кредитной природе денег, а восстановление справедливости предполагает ликвидацию этой кредитной природы, подпитывающей ростовщиков. Главное отличие: вместо насилия над людьми — насилие над абстракцией ссудного процента.
Деньги в современной их форме превратились в «производящий сам себя идеальный товар», незаинтересованный в обслуживании рынка традиционных товаров и услуг. Но весь сонм виртуальных денежных производных финально обрушил мировую экономику. Сильвио Гезелль же выдвинул революционную для нового времени идею: недостаточно лишить деньги способности приносить прибыль за счет процентов, их необходимо обложить процентами. Иными словами, за пользование деньгами должна взиматься плата (демерредж): «Только деньги, которые устаревают, подобно газетам, гниют, как картофель, ржавеют, как железо, и улетучиваются, как эфир, способны стать достойным инструментом для обмена картофеля, газет, железа и эфира. Поскольку только такие деньги покупатели и продавцы не станут предпочитать самому товару. И тогда мы станем расставаться с товарами ради денег лишь потому, что деньги нам нужны в качестве средства обмена, а не потому, что мы ожидаем преимуществ от обладания самими деньгами».
Первый опыт применения концепции Гезелля на практике был осуществлен в Германии.
Владелец угольной шахты Макс Хебекер возродил из пепла баварский поселок Шваненкирхен, чье население (500 человек) последние два года существовало впроголодь на государственные пособия по безработице: “Уже через несколько месяцев после возобновления работы шахты Шваненкирхен было не узнать – рабочие и владельцы торговых лавок полностью погасили все свои задолженности, а новый дух свободы и жизни буквально витал над городом.
Новость о процветании поселка в самый разгар экономической депрессии, поразившей Германию, мгновенно распространилась по округе. Репортеры со всей страны писали о “чуде Шваненкирхена”, и даже в Соединенных Штатах можно было прочитать об эксперименте в финансовых разделах всех крупных газет”.
И вовсе не понадобилось свергать рабочим владельца шахты, и устанавливать свою диктатуру, как предложил бы Маркс.
Но это было только начало, следующий триумфальный опыт был повторен мэром австрийского города Вёргель, Микаэлем Унтергуггенбергером.
В Вергле, имевшем тогда население 3000 человек, идея денежной реформы овладела умами в 1932-1933 гг. Бургомистр города убедил коммерсантов и управленческий персонал в том, что никто ничего не потеряет, а наоборот, много приобретет за счет эксперимента с деньгами в той форме, как это изложено в книге Сильвио Гезеля “Естественный экономический порядок”.
Горожане выразили согласие, магистрат выпустил 5000 “свободных шиллингов” (т.е. беспроцентных шиллингов), которые были покрыты такой же суммой обычных австрийских шиллингов в банке. Этими деньгами оплачивались зарплаты и материалы, торговцы и предприниматели принимали их в качестве оплаты.
Плата за пользование этими деньгами составляла ежемесячно 1%, т.е. 12% в год. Вноситься она должна была тем, кто имел банкноту в конце месяца.
Плата вносилась в форме марки с номиналом 1% от стоимости банкноты, приклеивавшейся на обратной стороне банкноты.
Без такой марки банкнота была недействительна. Такая небольшая плата привела к тому, что любой человек, получавший свободные шиллинги в качестве оплаты, старался их как можно быстрее потратить, прежде чем перейти к оплате своими обычными деньгами.
Жители Вергля даже свои налоги оплачивали заранее, чтобы избежать внесения платы за пользование деньгами. В течение года 5000 свободных шиллингов были в обращении 463 раза, было произведено товаров и услуг на сумму около 2 300 000 шиллингов (5000 х 463). Обычный шиллинг за это время был в обращении всего 213 раз.
Именно в это время, когда многие страны Европы вынуждены были бороться с растущей безработицей, уровень безработицы в Вергле снизился за год на 25%. Полученная магистратом плата, обеспечившая быстрый переход денег из одних рук в другие, составила всего 12% от 5000 свободных шиллингов = 600 свободных шиллингов. Они были израсходованы на общественные нужды, т.е. на благо общины, а не на обогащение отдельных ее членов.
После введения в оборот свободных денег, созданных по типу марочных сертификатов, город, задолженность которого по налогам за пять лет возросла с 21 тысячи шиллингов до 118 тысяч, приступил к погашению уже в первый месяц (4 542 шиллинга). В следующие полгода эмиссия “свободных шиллингов”, эквивалентная 32 тысячам обыкновенных шиллингов, обеспечила проведение общественных работ на сумму в 100 тысяч шиллингов: было заасфальтировано 7 улиц, улучшено 12 дорог, расширена канализация на два новых квартала, создан новый парк, построен мост и предоставлены новые рабочие места 50 безработным.
1 января 1933 года в Вёргеле приступили к строительству нового горнолыжного курорта и водохранилища для пожарной службы. Соседний город с населением в 20 тысяч жителей в спешном порядке приступил к подготовке эмиссии собственных свободных денег. Но когда опытом Вёргеля заинтересовалось 300 общин страны, сказка кончилась, Национальный банк Австрии, почувствовав угрозу своей монополии, запретил печатание свободных местных денег. Жителей Вергля фактически вернули назад во времени, заставив их после такого оглушительного успеха снова ощутить почти 30% инфляцию, чудовищной безработицу и прочие прелести экономической депрессии. А теперь подумайте, почему после вторжения Гитлера в Австрию, горожане Вергля приветствовали его как освободителя? Уж не потому ли, что они верили, что немецкий диктатор сможет спасти их город от кризиса?
После “вергелевского чуда” теорию Гезелля признали ведущие академисты того времени, в том числе и британский авторитет авторитетов, патриарх современного кенсианства Джон Мейнард Кейнс. В середине 30-х Freigeld успешно вводились в Австрии, Швейцарии, Германии и – практически повсеместно – в Соединенных Штатах Америки (именно эти деньги вытащили Америку из депрессии) Казалось, делу Сильвио Гезелля обеспечено звездное будущее, однако очень быстро и его имя, и его теория оказались начисто вычеркнутыми из общественного сознания. Почему?
Все просто у всех попыток реализовать на практике теорию свободных денег в 30-е годы была общая судьба:
В кратчайшие сроки (максимум – один год, а обычно – уже через два-три месяца) они демонстрировали феноменальные результаты по преодолению самых мрачных проявлений экономической депрессии – устраняли безработицу, радикально повышали сбор налогов, возрождали муниципальную активность, вызывали расцвет местной торговли и – главное! – ликвидировали дефицит живых денег, загнанных дефляцией в кубышки банковских сейфов. За триумфом, однако, быстро наступало похмелье: стоило вести о чудо-деньгах распространиться по округе, как появлялось массовое желание соседних муниципалитетов и общин присоединиться к эксперименту. Следом вмешивался национальный Центробанк, под тем или иным предлогом (как правило, предъявлялось обвинение в нарушении монополии на эмиссию и оборот денежных средств) закрывавший проект.
Что касается Соединенных Штатов, то тысячи экспериментов по введению свободных денег от океана до океана благополучно задушил “Новый договор”, подписанный с нацией в одностороннем порядке Ф. Д. Рузвельтом.
Вот такие вот пироги… Теория Гезеля мало популярна не потому что она не эффективна а только лишь потому что она опасна. Кейнс говорил “Я убежден, что будущее научится больше у Гезелля, чем у Маркса”. Сегодняшний мэр Вергля (ух, выпала фамилия из головы) заявил что, мол, это конечно хорошо, и все такое, но при нынешней ситуации введение свободных денег невозможно. А вот врет этот нехороший господин, врет и не краснеет!
По всему миру есть успешно работающие системы, основанные на теории Гезеля.
Это локальные системы взаимного кредитования (т. н. LETS – Local Exchange Trading Systems), использующие вместо физических сертификатов либо чеки, либо электронные формы взаимозачета, и системы time banking, позволяющие участникам проекта обменивать свой труд на т. н. “тайм-доллары”. Это японская “валюта здравоохранения”, ROCS (Robust Currency System). Последняя система (ROCs) не только совмещает в себе time banking и взаимное кредитование, но и последовательно реализует классическую функцию свободных денег Гезелля – демерредж.
Самая мощная система свободных денег сегодня – швейцарский WIR (Wirtschaftsring-Genossenschaft, Кооператив экономического круга), насчитывающий 62 тысячи участников и обеспечивающий ежегодный оборот в эквиваленте 1 млрд. 650 млн швейцарских франков. К сожалению, большинство этих систем кастрированы, так например WIR не является полноценной системой свободных денег, поскольку в ней отсутствует демерредж, но зато она находится в принципиальной оппозиции к кредитным деньгам, так как полностью – interest-free. Кредиты, предоставляемые банком WIR участникам системы, также беспроцентны. А лишены самого важного (гезелевского деммереджа) эти системы только потому, что если бы реформу Гезеля не урезали, не останавливали на пол пути, то все состояние мира было бы уже сегодня совершенно другим…
