“Выпивали на днях после катания на Чимбулаке с парой испанских товарищей. Говорили среди прочего об иммиграции, о сирийских беженцах и о том, куда исчезает старая добрая Европа.
Понятно, говорю я им, почему вы не приветствуете беженцев и прочих маргинальных иммигрантов — есть мнение, что от них безработица, преступность, наркомания и прочие радости. Но вы и вполне себе респектабельных и обеспеченных иммигрантов тоже не очень-то любите. Это-то почему?
А мне отвечают: «Представь себе, Ержан, ситуацию. Вот у меня, например, у какого-нибудь пятидесятилетнего Игнасио, есть дом. В нем жили мои родители, и родители моих родителей, и их предки, и мои дети будут жить. И он не очень большой, но мне в нем уютно. И участочек при нем маленький, но я за ним всю жизнь ухаживал, и растут на нем миленькие такие цветы. И скамеечка стоит небольшая, я на ней кофе пью. А возле дома есть небольшой ресторан, и там я по вечерам пью вино.
А на улице, на которой стоит дом и ресторан, при Франко шли бои. И ресторан разнесло бомбой к чертовой матери. И его владелец потом ресторан отстраивал долго, а мой дед ему помогал. А до Франко была гражданская война. А до нее — Первая Мировая. А до нее — еще чертова туча всякой хрени и прелести, и так последние пятьсот лет. И только последние лет пятьдесят у нас более-менее спокойно.
Ни при Франко, ни во время всех этих войн мой дед, и его отец, и его предки в другую страну не уехали. Они не говорили «у нас террористы» — хотя были и террористы. Они не говорили «у нас диктатура» — хотя и диктатура была. Они не говорили «у нас война, а у вас войны нет, и поэтому мы идем к вам». Они просто жили. Растили цветы в саду. Строили дома и мостили камнем миленькие маленькие улочки. А когда их в очередной раз взрывала всякая сволочь — мостили заново.
И поэтому, когда вы приезжаете к нам, смотрите на маленькие рестораны и замечательные сады, говорите «как у вас красиво, пожалуй мы будем здесь жить» — вас никто не поймет. И неважно, сколько денег у вас в кармане, живете ли вы на улице в картонной коробке, или в огромном особняке. Никто не поймет, почему вы у себя сначала не постарались сделать все по-человечески. Хотя бы на своей улице и в своем доме. Без жалоб на обстоятельства и без высоких слов. Просто, так сказать, для себя».
