Недавно попала в квартиру в центре Москвы, которую сдали сразу после смерти владелицы. Огромная запущенная квартира с черным ходом.
Новые хозяева – очень дальние и, видимо, очень жадные родственники. Они ничего не вынесли, не убрали, не пытались сохранить. И жить в такой обстановке было странно — без разрешения трогать все, будто хозяин вышел в булочную.
Первое время казалось, кто-то вернется, увидит меня и скажет голосом завуча: что это вы тут делаете? Но нет, никто не пришел. Возле телевизора моток мулине. Пуговицы в вазочке. Чешские разноцветные бокалы, красивые, но бывшие в постоянной эксплуатации — из них явно часто пили вино. За стеклом фотография импортной девочки в мантии и шапочке с кисточкой. В кладовке аккуратно упакованные зимние пальто и сапоги типа боты. Свежие календари во всех комнатах – перекидные, отрывные, настенные, прямо какая-то мания. Тут следили за временем. На кухне в шкафчике недопитые витамины «Кораллового клуба». Тут собирались жить долго и уютно. Никаких лекарств – никто не болел.
Хозяйка жила одна в трех комнатах. В ванной разные шампуни для котят. Везде сильный кошачий дух. Кошки тут были на королевском положении, и, видимо, их толпой вытолкали вслед за гробом. И отличная библиотека. Не декоративная, когда страницы склеены, а книги подобраны по цвету и высоте. А такая живая, читанная, видно всю жизнь пополняемая библиотека, для удовольствия, без снобизма. И альбомы Филонова, и китайская философия, и Чейз с Устиновой.
А еще много-много книг о дедушке хозяйки квартиры. Толстенных-претолстенных, намного толще Библии. На нескольких языках. Везде о его всемирной коммунистической значимости, его гении и благодарности народов за его деяния. И вот я пришла с улицы, и если бы был камин, я могла бы поддерживать огонь с помощью этой макулатуры. Тогда от нее была бы хоть какая-то польза.
Что осталось от этого человека? Московская квартира, сдавая которую, дальние родственники могут больше не работать.
Блин, можно умереть в любой момент, и ничего из того, что было тебе дорого, не будет дорого уже никому. Да, есть дети, но и им не надо ничего моего. У них будет свое. Господи, все, что есть в нашей жизни материального – все это такие мелочи, такие смешные и незначительные вещи. Да и сами мы…
Оказалось, что до сих пор у меня была надежда на бессмертие)
А теперь никогда не буду ничего копить, обустраивать и думать о потом. Жизнь невозможно обустроить раз и навсегда, ее можно только продолжать день за днем.
А копить — только впечатления, жить только сейчас — чтобы было что вспомнить, когда уже ничего не будет происходить. Мне показали, что бывает ПОТОМ. Ничего. Просто приходят чужие люди, затаптывают твои следы и варят кофе в твоей турке.
