В условиях, когда каждому сознательному гражданину Украины придется встать на защиту Родины и взять в руки оружие, возникает закономерный вопрос, как христианину вести себя в подобной ситуации? Ведь христиане — далеко не пацифисты, даже осуждая убийство как грех и исповедуя «подставь другую щеку, если тебя ударили по одной». Мы — за мир, но считаем насилие оправданным… когда? Что в этой связи говорит нам церковь? И главный вопрос, задающий себе мирянин — как быть, если ты атакован не иноверцем, не язычником, не чужеземцем, попирающим твою веру, а таким же соплеменником, христианином? Как могу я направить оружие на славянина, с которым возможно, я даже связан далекими родственными узами?
С таким вопросом я обратился к священникам Днепропетровской епархии Украинской православной церкви (МП). За официальным комментарием все отправили меня к владыке Иринею, правящему архиерею епархии, но в личной беседе все в целом придерживаются похожего мнения — осуждая убийство и насилие как грех, церковь не освобождается нас от обязанности защищать своих близких и Родину от врагов.
Как говорит один из собеседников, наша земля — это не просто территория. Место где ты родился, вырос, воспитан имеет особое, сакральное значение для человека не только для этой жизни, но и для жизни вечной. И в подтвеждение приводит слова Святителя Московского Филарета (Дроздова): «Прощай своих врагов. Бей врагов Отечества. Гнушайся врагов Божьих»
Святитель Московский Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов) родился 26 декабря 1782 года в городе Коломне.
11 марта 1812 года Синод назначил его ректором академии и профессором богословских наук; и вскоре после этого он был определен настоятелем древней обители – новгородского Юрьева монастыря. В 1812 году на Россию обрушились бедствия Наполеоновского нашествия. Вместе со всем духовенством архимандрит Филарет жертвовал из своего жалования на военные нужды. Через три года после окончания Отечественной войны архимандрит Филарет по поручению Синода составил благодарственное молебствие о спасении Отечества, которое стало совершаться ежегодно в день Рождества Христова.
«Врагов отечества — бей. Сказано совершенно однозначно», — подчеркнул батюшка. Христианин он или нет — это имеет второстепенное значение. Ведь крестик у него где-то внутри, под формой. А автомат — вот он, снаружи, направлен на тебя и твоих близких.»
А защита близких всегда была главнейшим приоритетом настоящего христианина. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» ( Иоанн, 15.13). Война в жизни христианина всегда имела место на протяжении всего исторического периода. И не только с врагами внутренними — грехами, но и с врагами внешними. Поэтому образ христианина-воина в лицах святых вознесен церковью на такую высоту.
Христианин — это воин Христов, и призванный к воинскому служению. Только по слову ап. Павла «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф.6,12).
Жизнь христианина вообще начинается с вызова на бой (в чине крещения крещаемый должен отречься от сатаны и плюнуть на него). Более того, гнев — это один из даров Бога человеку, гнев нужен чтобы противиться злу.
Христианская культура — это рассказ не только о выборе между добром и злом (выбор добра очевиден), а о выборе между большем и меньшем злом (в жизни такой выбор стоит чаще всего). Поднявший меч от меча погибнет,- говорит Господь, но меч защитника находится в человеческих руках и нужно воспитать воина-христианина, научить его пользоваться оружием для защиты а не мести, ибо справедливый гнев легко перерастает в месть.
Давайте вспомним, как закончилась история Запорожской сечи, распущенной Екатериной второй. О ней напомнил мне другой священник.
По окончании русско-турецкой войны 1768-1775 годов все обещания и благодарности императрицы и её высокопоставленных приближенных и фаворитов, в адрес запорожских казаков были ими забыты. В конце войны никто из российских вельмож так и не позаботился о тех, кого они раньше за храбрость и мужество превозносили до небес, никто не прислал ни одного письма и ни копейки на возмещение ущерба, понесенного запорожцами за три года их военной службы, потерю судов, имущества и артиллерии.
Здесь сыграло большую роль то обстоятельство, что Запорожская Сечь потеряла свое былое значение быть пограничной стражей на юге Российской империи. Крым был оккупирован, турки, потерпев поражение на Балканах и Дунае, заключили мир с Россией.
Мир изменился и атаман Коша Петр Калнышевский понимал это, но все же где-то в глубине своей души он надеялся на лучшее, справедливо полагая, что раз запорожцы подписали в 1734 году договор с Российской империей на владение своими землями, то на них никто претендовать не будет.
Однако императрица не забыла горькую пилюлю, которую её преподнесли сечевики в начале войны, когда игнорировали назначение её ставленника Григория Лантуха на должность атамана Коша и выбрали атаманом – Петра Калнышевского. Императрице стали ненужные вольные свободолюбивые казаки с выборными органами власти, которые за короткий срок 1768-1775 годов сумели решить свою продовольственную проблему, экономически окрепнуть, имели свою хорошо обученную армию, оснащенную современным оружием и способную повлиять на соотношение сил в этом важном для России регионе с выходом к Черному морю.
Поэтому дни Запорожской Сечи были сочтены. Екатерина решила воспользоваться новым после победной войны раскладом сил, когда запорожцы было практически в окружении русских войск, чтобы навсегда покончить с казацкой вольницей
Императрица, понимая, что многие русские военачальники симпатизируют запорожцам, поэтому выбрала для выполнения этой неблагодарной мисси – захвата и разрушения Сечи, наемного генерала Текелли. На Троицу к Сечи подошло более 8 полков конницы, 17 эскадронов пикинеров, 10 пехотных полков, 20 эскадронов гусар и 13 полков донских казаков, — всего более 40 тысяч. В это время другая группа войск под командованием князя Прозоровского заняли паланки, села и хутора сечевиков. Заняв основные стратегические пункты Запорожского войска, Текеллия подошёл к самой Сечи и выстроил против неё всю свою артиллерию.
И вот, на казацкой раде, где был поставлен вопрос «драться или сдаться», решающим стал голос местного священника, Архимандрита Владимира Сокольского, призвавшего казаков: «да не прольем христианской крови!»
Священник, поправив крест на груди, вышел вперед и заговорил:
— Козаки, сини Христови! Хай розум запанує тут в нас на Раді. Я знаю, що хоробрості вам, хлопці, не займати. Але проти кого ви збираєтесь воювати?
— Як проти кого? Ставленика Імператриці Текелія! — кто-то крикнул из толпы казаков.
— Ні! Битися ви будете тут не с Текелієм, та не з імператрицею, а такими ж як і ви братами християнськими, на радість басурманам, з якими ви воювали рука обруч в Крыму та на Дунаю. Невжеж проллється християнська кров?
Чем закончилась эта история — мы знаем. Под дулами пушек, казаки, понурив свои невеселые головы, пошли солнцем палимые, повторяя: храни их, едрит за ногу, Бог. Их провожала позади, гремя взрывами, артиллерийская канонада, которая сравняла опустевшую, осиротевшую крепость с землей. У многих казаков, видя и слыша это, накатывались слезы на глаза.
Столица Запорожского войска быстро опустела.
Вскоре после сдачи Сечи, атаман коша Петр Калнышевский, войсковой судья Павел Головатый и писарь Иван Глоба за, якобы, измену в пользу Турции были арестованы и отправлены в столицу. Затем почти вся казацкая старшина была сослана в разные тюрьмы и монастыри. Многих сослали в Сибирь, где они провели остаток жизни.
После захвата и разрушения Сечи, императрица задним числом (все подлянки властей осуществляются задним умом и числом) в августе подписала и опубликовала манифест, ставивший запорожцев вне закона.
3 августа 1775 года был издан указ Екатерины II, в котором объявлялось, что «Сечь Запорожская вконец уже разрушена, с истреблением на будущее время и самого названия запорожских казаков, не менее как за оскорбление нашего и. в. через поступки и дерзновения, оказанные от сих казаков в неповиновение нашим высочайшим повелениям».
Это была трагедия большого народа, оставившего на земле свой лихой, веселый, неповторимый козацкий запорожский след. Нужно помнить историю и не повторять ее ошибок.
Наша церковь свою позицию в отношении российской агрессии выразила совершенно однозначно, заявив что введение войск на территорию Украины является нарушением по меньшей мере 3-х библейских заповедей (протоиерей Георгий Коваленко осудил решение Российской Федерации о введении войск в Украину):
“Предлог для введения (войск) – это нарушение заповеди “не лги”, – сказал он. – Фактически все то, что говорилось как предлог, что звучало с экранов российских телеканалов, все, что звучало вчера на пресс-конференции Януковича… там была ложь, в том числе и про Церковь. Я – человек, который живет в Киеве, который ходит по этим улицам, я как мог, опровергал это”.
“С другой стороны, мы постоянно говорили о том, что “не убий” – это Божия заповедь, и если (перевести) на современный язык, это (означает) “не применяй насилие”. Агрессия одного государства по отношению к другому государству – это насилие”.
“Я не знаю, мы опять – «на грани», или мы ее уже перешли. Но мы должны сделать все, чтобы не допустить кровопролития. Мы должны сделать все, чтобы войска другого государства покинули нашу территорию. Нет Божиего благословения на том, кто использует насилие”, – говорит священник.
“Более того, десятая заповедь говорит: «не возжелай имущества ближнего твоего». Если «ближний» на уровне государств – это другое государство, то это также нарушение Божией заповеди”.
“Не мне советовать политикам, военным, государственным мужам, но Церковь молится, и Церковь будет делать все (от нее зависящее), и Церковь всегда будет со своим народом. Потому что это – наш народ. И мы – и есть этот народ”.
Также я с удивлением узнал, что среди духовенства УПЦ все больше ширится идея автокефалии. Но эта тема уже совсем другой статьи.
Вячеслав Горобец
