Я везучий.
Мне повезло родиться в 1978 году в самой огромной и могучей стране мира – в СССР. Когда я был маленький, то очень этим гордился, и когда наши побеждали на Олимпиаде или чемпионате мира по хоккею – я слушал гимн стоя. Наверное, это было смешно – маленький я, навытяжку и с прижатым к сердцу кулачком, подпевающий «Союз нерушимый республик свободных»…
У моих родителей был старенький бабинник и они слушали «The Beatles», «Deep Purple», «Led Zeppelin» и «Accept», поэтому я с детства привык к хорошей музыке и презираю попсу. Но это лирическое отступление.
До пяти лет я с родителями жил в подвале. Натуральный такой подвал, ниже уровня улицы, две маленькие комнатки, в одной из которых был какой-то склад. Если приедете к нам, я покажу вам это место.
Потом мы несколько лет жили в спортивном клубе (отец был инструктором по спорту). Раньше были такие, в них любой желающий мог бесплатно заниматься спортом – вместо наркомании, алкоголизма и малолетней уличной преступности. Там я получил свой первый спортивный разряд.
Днём в клубе занимались дети, а на ночь мы расстилали спальники. Утром нужно было рано вставать, что бы успеть всё убрать, пока никто не пришёл. Маме до сих пор иногда снится кошмар, что она просыпается, а вокруг кровати стоят чужие люди.
В 1985 я пошёл в обычную советскую школу с усиленным изучением немецкого языка. «Русскую», как их тогда называли. Но в которой украинский язык и литературу изучали со второго класса, причём так подробно, что, наверное, нет такого украинского писателя, которого мы бы не изучали. Интересно, как же тогда преподавали «мову» в украинских школах, которых в городе было около половины?
Поэтому я никогда не мог понять украинских националистов, которые орали и орут о том, что украинскую культуру в СССР притесняли. Тем более что на телеканале «УТ-1» украинской культуры было больше, чем сейчас на всех каналах вместе взятых (которые забиты сегодня иностранными сериалами).
Мне повезло, и в 1989 моя советская Родина успела бесплатно дать моим родителям однокомнатную квартиру. Сегодня такая квартира стоит порядка 40000 долларов, и чтобы её купить, им пришлось бы работать лет двадцать.
А затем моей великой Родины не стало, а я узнал, что такое ненависть (и желание попасть молотком по африканскому континенту на лысине одного меченого урода).
В 1993 по новым веяниям мою школу переименовали в лицей с углублённой экономической подготовкой. Новый директор вызвал меня с родителями на конфиденциальный разговор в кабинет, и сказал, что поступление в лицейный класс зависит только от нас. Мои советские родители подумали, что разговор идёт про мои знания, а посему я, лучший ученик школы и призёр нескольких олимпиад, в лицейный класс не попал. Зато директор построил себе новый дом.
Мне повезло. Район, в котором располагалась моя школа с изучением немецкого языка, стремительно становился бандитским и наркоманским. Последние три года мне буквально пришлось пробивать себе дорогу к знаниям. Кулаками. Иногда против троих или четырёх. Иногда по несколько раз в неделю. Уличные бои и трудности закалили меня физически и приучили к трудностям (хотя куда уж больше).
Я считаю себя выросшим на улице. Человеку, проведшему большую часть детства в подвале, нельзя отказываться от прошлого. Но когда мои сверстники вступали в секции по боксу и в молодёжные банды, я ходил в библиотеки и зачитывался книгами. Философия, психология, экономика, история – меня всегда интересовала мотивация действий людей и причины происходящих в обществе изменений. Фрейда я отложил в сторону в шесть лет, но вернулся к нему позже (пока не понял, что Юнг лучше).
Хотя нет, я не был книжным мальчиком – улица такого не позволяла. Отец научил меня основам русского рукопашного боя, затем я сидел в кустах и наблюдал за занятиями нелегальной в то время секции карате (совсем как в фильмах). Это уже затем, для физического и духовного развития (а не для самообороны) были айкидо, историческое фехтование и ножевой бой.
Ещё в школе я начал работать. Сначала розничным торговцем на базаре, а уже через полгода я был младшим компаньоном в фирме, которая поставляла разнообразные сладости по всему центральному региону Украины. И в школу я приходил с пачкой денег (на мелкие расходы), которая была больше, чем зарплата всего учительского состава.
А когда встал выбор между покупкой мотоцикла (мечты) и компьютера – я выбрал комп.
Ещё мне дико повезло с учителями. Через годы я осознаю, что такого замечательного набора преподавателей не было, наверное, ни у кого. Сейчас таких, скорее всего, просто нет.
Мне повезло. В 1995 я поступил в университет. По словам многих студентов, это был последний год, когда можно было (хоть и с мучениями) поступить без взятки. Я не платил. Поэтому на экономический факультет я снова не попал.
Зато через полгода мне снова дико повезло, была сформирована экспериментальная группа из спортсменов, имеющих высокие спортивные показатели (как наиболее дисциплинированных). У группы (с третьей попытки) был экономический и управленческий уклон. А к моим трём-четырём стандартным каждодневным парам на следующие несколько лет добавились ещё две-три. И дополнительная сессия практически в одно и то же время с основной.
Нагрузки оказались очень тяжёлыми и из двадцати с лишним человек до третьего курса дошли четыре. Что позволило нам проходить все профильные предметы с повышенной плотностью информации, углублённо и практически с индивидуальной работой преподавателей.
Некоторое время я совмещал учёбу с ведением бизнеса (благо отец к тому времени уже долго работал вместе со мной). А потом в Винницу пришли гораздо более крупные фирмы и, несмотря на наработанную базу постоянных клиентов, я усвоил ещё один урок практической экономики, которого не было в учебниках – свободная конкуренция не работает, если у соперников тупо в сотни раз больше денег. Нам ещё крупно повезло, и мы ушли с рынка тихо, без финансовых потерь и пробитых голов.
В 2002 я закончил университет, и оказалось, что никому я такой умный с двумя высшими образованиями (техническим и экономическим) как управленец или экономист не нужен.
Вокруг уже всё было разделено между бывшими ОПГ (организованными преступными группировками), а теперь ФПГ (финансово-промышленными группами), которые нанимают менеджеров исключительно по принципу родственных связей или принадлежности к «своим». Причём мне, как специалисту (освоившему кроме устаревшего университетского курса экономики ещё и труды ряда оксфордских нобелевских лауреатов) были очевидны вопиющий непрофессионализм и множественные ошибки этих «управленцев», как государственных, так и частных. В результате чего эти «бизнесмены» регулярно теряли огромные деньги, и не разорялись исключительно потому, что воровали они быстрее, чем теряли.
Будучи невостребованным как управленец, я пошёл работать системщиком в управление статистики. Этим я убивал сразу нескольких зайцев: получал доступ к статистической информации, стаж госслужащего и много свободного времени (при условии качественного и быстрого выполнения работы) для самообразования.
Я долго переживал, что для работы управленцем у меня может быть слишком мало знаний, поэтому активно самообразовывался. Потом, уже работая аналитиком, глядя на кадровый состав и профессионально оценивая действия большинства чиновников даже уровня министра, я был в ужасе от осознания того факта, что гораздо подкованнее большинства их. Хотя, это я зря, своё основное дело – воровать, они знают прекрасно.
Через два года, в 2004, я пришёл в политику. Я просто зашёл с улицы в обком СПУ, попал непосредственно на первого секретаря, Бондарчука Ивана Николаевича, и после долгого разговора приступил к работе в молодёжной организации социалистов. А через полгода я уже стал её главой в области. В тот момент СПУ находилась в глубокой оппозиции, а потому в ней были почти исключительно идейные и честные люди, с которыми было очень приятно общаться и работать.
Во время «помаранчевой революции» я был координатором охраны митинга в Виннице. Не потому, что меня одурманили лозунги или я верил, что Виктор Андреевич что-то изменит. Просто, во-первых, СПУ поддерживало его кандидатуру во втором туре, а во-вторых, при таком бесхребетном президенте оппозиции легче действовать и готовить перемены. И ещё, ни одно важное событие в этой стране не пройдёт без моего участия. Причём каждый вечер в результате интриг координационного совета меня смещали и назначали кого-то другого (как неугодного социалиста), а к полудню следующего дня я уже снова командовал своими дружинниками (потому что ни один из поставленных придурков тупо не понимал, что нужно делать).
А потом Ющенко (как я его уже тогда называл «Керенский нашего времени») стал президентом, СПУ вошла во власть, а в СПУ набежало тараканов. Начиная от перебежчиков и приспособленцев, почуявших запах денег, и заканчивая откровенными «братками». Потом я увидел, что Бондарчука и Мороза такая ситуация устраивает, а нормальные люди ничего не могут сделать (процесс борьбы отнял у нас достаточно много времени и нервов). И второй секретарь сложил свои полномочия, много честных людей вышли из партии, а я прилюдно высказал первому всё, что я о нём думаю, отказался от проходного места в списке в областной совет и обещанного повышения по службе, и ушёл.
Потом я перебрался в Киев, зарабатывать деньги, копить практический опыт и искать знакомства с единомышленниками (это сильно мотивировала одна юная особа, которая в это же время поступила в один из киевских ВУЗов). И больше года я проработал в Информационно-аналитическом центре Секретариата НДП (которая к тому времени уже давно не была прокучмовской партией Пустовойтенко), набираясь опыта и аккуратно пытаясь склонить руководство партии к более социал-демократической позиции (при этом в партию я так и не вступил, как меня ни склоняли, оставаясь незаинтересованным экспертом-аналитиком).
Но с «Единым Центром» мне, как понимаете, не по дороге, поэтому, предвидя подобные превращения, я уволился и оттуда, перейдя на вольные хлеба.
Ещё в 2007 году, вместе с рядом неизвестных, но грамотных аналитиков, экономистов и финансистов, я начал писать о грядущем кризисе (технологически описанном, кстати, ещё Марксом в 1884 году), предупреждая о катастрофических последствиях и предлагая путь минимизации потерь. Но кто же будет читать неизвестного аналитика (кроме мэров нескольких городов и нескольких нардепов), если есть маститые мэтры, которые получают деньги за то, чтобы писать, что «в Багдаде всё спокойно».
На сегодняшний день ВСЕ мои прогнозы сбылись, кроме одного. Я не смог предвидеть (очевидно, я слишком правильный и порядочный для этого), что НБУ так кинет население с курсом доллара (ибо слова Стельмаха о реальности курса 2,20 – очень близки к истине). Поскольку, как многие уже знают, доллар – это фантик, имеющий реальную цену бумаги, на которой его напечатали.
И сейчас я вижу единственный выход для Украины из кризиса (который однозначно продлится до 2015-2020 годов) – это построение ориентированного на наличные ресурсы, имеющего сверхцели и сверхзадачи социалистического или, как минимум, госкапиталистического общества. С чётким планом развития «Украина-2050». И над осуществлением этого я хочу, готов и буду работать.
ЗЫ: И если после этого ещё кто-то вякнет что-то «нехорошее про зайцев» – пасть порву.
Smerch,
активист НД «Третья республика«
