Татьяна Кондратюк представляет ту, пока что совсем небольшую часть украинского чиновничества, которая пришла на госслужбу из успешного бизнеса (до 2005 года — глава компании VD One в Украине и Восточной Европе). По-деловому настойчива, рациональна, требовательна к себе и команде. На сегодняшний день в ее политическом активе пусть одно, но очень конкретное и важное дело, доведенное до конца, — реформа государственной политики в области опеки и попечительства. За бюрократической формулировкой — свыше ста тысяч спасенных детских душ и интернаты, которые начали перепрофилировать.
А ведь все начиналось банально: в некоем детском доме администрация растащила гуманитарную помощь, купленную специально для сирот Татьяной Кондратюк и ее партнерами по бизнесу. Таня не привыкла мириться с подобным и занялась этим вопросом вплотную — изучила структуру бюджетного финансирования интернатов, главные статьи их затрат, а также не поленилась и ознакомилась с мировым опытом. Увиденное привело ее к выводу, что пора менять правила и что в Украине вообще не должно быть сиротских домов. Сказано — сделано. «Оранжевый» подъем национального самосознания в 2005 году дал шанс нашей героине реализовать задуманную реформу на посту замминистра, занятого социальной и правовой защитой семьи и ребенка. В итоге за четыре истекших года Украина сократила количество воспитанников школ-интернатов для детей-сирот и лишенных родительской опеки с 12 тыс. до 7,5 тыс.; впервые за годы независимости в семьи ежедневно принимаются 60 детей, тогда как теряют родительскую опеку каждый день только 50 человек (увы!); на каждых пятерых малышей, ежедневно усыновляемых иностранцами, семеро каждый день становятся равноправными детьми граждан Украины. И хотя в области усыновления еще предстоит победить мутные посреднические схемы, все же Татьяна Кондратюк и ее команда уверены, что начатые процессы оздоровления системы должным образом закреплены законодательно и потому необратимы. Вот такая история. В которой всего-то и нужно было не побояться менять правила.
Вы спросите: где здесь «зеленые»? На днях Татьяна Кондратюк партийным съездом избрана главой Партии Зеленых Украины. Уже доподлинно известно, что ради реализации своих целей — достойного результата ПЗУ на майских выборах в местные советы и парламентской фракции в новом составе Верховной Рады — Татьяна уходит с министерской работы и всецело отдается партии. В своей программной речи она, в частности, сказала: «Власть — не самоцель, я иду, чтобы менять правила». Вот о них и поговорим — кто знает, вдруг при таком подходе у нее снова что-нибудь получится.
Татьяна, тяжело вам дался последний съезд и могли ли вас не выбрать?
Т.К. Съезд дался тяжело. Не выбрать могли. Я даже накануне сама поставила вопрос ребром на заседании с руководителями региональных организаций «зеленых». Но наши региональные лидеры все — не формальные, идейные борцы, и они решили мне поверить и меня избрать.
А почему вы с вашей энергией, бизнес-опытом и вдруг выбрали не БЮТ, не «Регионы», а какое-то прозябающее в Украине «зеленое» движение?
Т.К. Я пришла в Партию Зеленых еще четыре года назад. ПЗУ на тот момент была одной из немногих партий, чья идеология отражала мое внутреннее состояние. И несмотря на то, что и по сей день, в отличие от большинства политических сил, «зеленые» имеют четкую идеологию, поддерживаемую, по данным Центра Разумкова, 50% граждан Украины, они все же пока не меняют правил. Задача «зеленых» — это изменение тех правил в стране, которые есть сегодня. Другого механизма для этого, кроме партийной системы, нет. Чтобы были понятны мои цели во главе ПЗУ: стремление во власть — нет, изменение правил — да.
И какие же правила вас не устраивают?
Т.К. Меня, точнее Партию Зеленых, не устраивает та система ценностей, которая сегодня есть в нашем обществе и которая нам предлагается политиками. За политической борьбой и гонкой за властью украинское общество теряет истинный смысл понятия «политика». Настоящие ценности сегодня ушли на второй план. Придя к власти, политики забывают о своих обещаниях. Результат — люди катастрофически не доверяют власти. За многообещающими лозунгами ничего нет! Сегодня политике нужна перезагрузка. Мы хотим повысить статус «политика», доказать, что власти можно доверять. Мы готовы быть такой властью. Борьба за власть — для нас не самоцель, а инструмент реализации «зеленых» идей.
Хочется разбудить людей, вырвать их из повседневной, очень стремительной жизни, где за многими, в том числе политическими, баталиями они не видят главного.
А что, по-вашему, главное?
Т.К. Главное — это жизнь человека и ее наполнение. Наш главный лозунг — государство для человека, а не человек для государства. И еще — только экологически безопасное экономически выгодно. А это в первую очередь чистая окружающая среда, охрана здоровья человека, экологически сбалансированное развитие, бережное отношение к природным ресурсам, отказ от насилия над человеком и природой, равенство между мужчиной и женщиной, повышение интеллектуального потенциала общества, сохранение национального генофонда.
Одна из приоритетных задач Партии Зеленых — достучаться до здравого смысла каждого человека, призвать людей к сознательному отношению к себе и природе.
И на основе вот этих общечеловеческих принципов предполагается пополнить численность партийных рядов?
Т.К. У нас нет задачи загнать в партию. Важно получить отклик в душе каждого человека в стране по отношению к нам. Это может быть простая симпатия. Это может быть членство в партии, это может быть и голос, отданный на выборах. Это может быть участие в массовых акциях, которые мы проводим по всей Украине. Но особенно ценно, что это может быть нигде не афишируемое простое изменение своего жизненного уклада. Это когда ты понимаешь и принимаешь, что мусор необходимо разделять, что, когда ты повел ребенка в школу, надо объяснить ему какие-то элементарные вещи — это маленькое, но уже участие, и для нас это уже много. Изменение мира начинается с изменения себя. Изменение жизни вокруг себя — основная задача ПЗУ. Наша миссия заключается в том, чтобы каждый хотя бы задумался об этом.
Скажите, почему о деятельности возглавляемой вами столичной организации Партии Зеленых киевляне ничего не слышали? Тогда как задач для «зеленых» в Киеве хоть отбавляй — не осталось бесплатных островов Днепра, нет городских пляжей, а на частных купаться опасно, осуществляется массовая застройка парков и скверов, город катастрофически загазован и т.д. и т.п.
Т.К. Я скажу абсолютно откровенно, что это была наша осознанная позиция в Киеве. Несколько наших мероприятий, несколько наших попыток в Киеве действовать системно не привели ни к чему. «Зеленые» не представлены в местных советах Киева и области, и потому, приходится признать, реального влияния на серьезные решения мы оказывать не можем.
Моя задача в этот период заключалась в том, чтобы не сидеть сложа руки, а максимально эффективно и правильно сделать ту работу, которую я понимаю и могу делать на данном этапе, — реформировать систему защиты прав ребенка. Я уделяла этому все свое время и не буду оставлять эту реформу без внимания, где бы я ни работала в дальнейшем.
Да, мы по Киеву откровенно недорабатывали, сейчас мы перестраиваем очень много в партийной структуре, меняем многие организации, работу офиса. Я думаю, что очень скоро киевляне будут с нами.
Вы назвали охрану здоровья основным приоритетом «зеленых». Скажите, что ПЗУ предлагает делать для предотвращения эпидемий, подобных нынешней мультивирусной эпидемии гриппа? Принудительная вакцинация? Госрегулирование аптечного рынка?
Т.К. Мы четко понимаем, что здоровье нации и здоровье людей не просто связано, оно напрямую зависит от экологии. Поэтому бороться за улучшение качества экологии и не говорить о здоровье человека — это неправильно. А мы даже на уровне собственной семьи, по меткому замечанию одного украинского онколога-хирурга, заботимся о человеке в последний период его жизни, но ничего не делаем для того, чтобы изменить причины этого состояния. Поэтому, безусловно, все, что связано с реформированием системы здравоохранения и работой с причинами, а не с последствиями, — все это в планах Партии Зеленых. Мы считаем, что причина нынешней страшной эпидемии в Украине — в повальном снижении иммунитета ее жителей. А это очень во многом производная плохой экологии. ПЗУ неоднократно выступала за необходимость государственного регулирования баланса между техногенной нагрузкой на окружающую среду и способностью биосистемы к самовосстановлению. Однако за два десятка лет своей независимости Украина не только имеет самый изношенный парк вредных промышленных производств, но даже все еще не располагает государственной стратегией его перевооружения. Зарубежный опыт учит, что рыночные отношения в экономике тому не помеха. Но у нас этого плана нет, даже на бумаге!
Другая большая украинская проблема — наша бедность. Люди, не имея возможности выбора места жительства, надлежащего обустройства своего жилья, без профилактики заболеваний, полноценного отдыха и питания, более чувствительны и уязвимы перед вредными экологическими воздействиям. Вот почему ПЗУ считает далеко не случайным то печальное обстоятельство, что Украина стала первой европейской ареной для эпидемии калифорнийского гриппа.
Игнорирование властью необходимости комплексного решения экологических и социальных проблем, взаимосвязи социально-экономических и природоохранных действий угрожает необратимостью процессов вымирания нации. Это очень серьезные вещи. Чтобы не допустить этого, «зеленые» Украины идут сегодня во власть.
Итак, все дело в грязных промпроизводствах, так? Но ведь в масштабе всей страны — при условии, что все они частные, а инвестиций нынче взять неоткуда, — их модернизация кажется миссией невыполнимой.
Т.К. Почему? Мы, наверное, просто даже не представляем себе масштабов надвигающихся катастроф. В Мариуполе, например, у людей массово выпадают волосы. И хотя мне не хочется нагнетать страшилки, но становится просто невозможным не обращать на это внимание. Масса моментов, таких как радиация, которых мы просто не видим, сброс сточных вод в открытые водоемы и прочее. То есть какие-то действия властью предпринимаются лишь тогда, когда уже нагнетается общественное мнение и экологическое состояние доходит в своей негативной фазе до пика, когда появляются внешние признаки, идет испарение, запахи. Экоконтроль должен работать в настолько четкой системе, чтобы техногенных катастроф просто не происходило. На самом деле для любой территории любого региона абсолютно не трудно привести это состояние в норму.
Вот простой пример. Я проработала пять лет в системе сиротства. На момент начала реформы мы имели стартовые условия: 120 тысяч детей-сирот в Украине. Прошло пять лет, и я могу точно сказать, что на уровне одного района это было 50 детей. И мы поняли, что если мы не знаем, что делать на уровне страны со 100 тысячами детей, то мы четко знаем, что нужно сделать с этими 50 детьми в регионе. Этих детей можно знать по именам, можно знать их истории, судьбы, проблемы. Мало того, можно найти какое-то количество людей, которые могут и будут рады взять на себя персональную ответственность за этих детей. Можно найти варианты. То же самое происходит и с экологией. В рамках страны получаются ужасающие цифры. Но в областях и районах, городах и селах это вполне конечный перечень объектов и задач. Об этом сегодня многие говорят, но, к сожалению, не происходит конкретных действий. Партия Зеленых — это муниципальная партия, которая работает в большей степени на местах. Наша «зеленая» идеология предлагает людям будущее, наполняет их жизнь смыслом. Ведь точечное решение сегодняшних экономических проблем не дает того эффекта, который мы все ожидаем. Для меня осознать цель моего прихода в партию, взять на себя эту ответственность тоже было очень непросто. Я живой нормальный человек, и понимаю, какое количество людей я не должна подвести, что я должна привнести в общество. И мне сейчас кажется, что все, что было до этого в моей жизни, — это был забег на 100 метров. Я бежала, я не шла в своей жизни, а бежала. И сейчас, добежав и, как говорит Лина Костенко «каждый финиш — это, по сути, старт», я понимаю, на каком старте я нахожусь, зачем я бежала свою стометровку. Для того чтобы у меня было время осознать и сделать максимально возможное для реализации «зеленой» идеи.
Для вас, должно быть, не секрет, что «зеленая» идея порядком дискредитирована в глазах украинского избирателя. За последние десять лет рейтинг «зеленых» неотвратимо падал, и с 5,43% на выборах в ВР в 1998 году он скатился до 0,4% на последних, внеочередных, выборах в 2007 году. Почему люди разуверились в «зеленой» идее и как вы намерены переломить эту тенденцию?
Т.К. К сожалению, нужно признать, что, приведя в парламент-98 свою фракцию, «зеленые» имели, но не использовали свой шанс внести изменения в действующее законодательство. Все последующее десятилетие мы расплачивались за это. И продолжаем платить. Безусловно, если люди поверят нашей команде, а в этот непростой период в партию приходит масса людей по идейным соображениям, то наша задача — оправдать надежды людей и повысить качество жизни.
Я просто в это очень верю. Я не хотела бы давать каких-то обещаний, но, наверно, самое дорогое, что может быть, — это вера людей в идею, которой они живут. И если она есть у меня и ее разделяет еще какое-то количество людей — я думаю, мы сможем изменить страну к лучшему.
Кого ПЗУ будет поддерживать на выборах президента?
Т.К. Съезд принял решение не поддерживать ни одного из кандидатов. Хотя сегодня еще не все выдвинуты, но те лозунги и программы, которые уже прозвучали, не содержат «зеленых» идей. Мы также не выдвигаем кандидатуру от Партии Зеленых на этих президентских выборах. Мы призываем избирателей голосовать против всех, чтобы обновить власть в стране.
То есть ваша цель — депутатские мандаты на выборах в местные советы?
Т.К. Краткосрочная — да. Мы начинаем кампанию в местные советы уже сейчас: укрепляем наши структуры в регионах, приглашаем и набираем команды. На местном уровне будем стараться набрать то количество голосов, которое позволит нам влиять на решения, принимаемые в регионах. У нас есть фракция в Николаевской области, она рабочая. Есть у нас отдельные депутаты по регионам, но этого, конечно, недостаточно, чтобы влиять на процессы. Наша задача — влиять.
Какой процент на выборах в Верховную Раду вы будете считать для себя достойным результатом?
Т.К. Мы считаем, что имеем все шансы претендовать на тот процент украинских избирателей, которые понимают нас, разделяют наши идеи. Это не меньше 6–7%. Замечу, что представительство «зеленых» в выборных структурах европейских стран растет. Так, на очередных летних выборах в Европарламент «зеленые» получили 7,5% голосов, улучшив свой предыдущий результат на 2%. Теперь это 55 мандатов Европарламента и четвертая сила по количеству голосов. На недавних выборах в Бундестаг «зеленые» получили голосов почти на 3% больше, чем раньше (всего — 10,7%). А в Исландии «зеленые» вошли в правящую коалицию.
Немногим удавалось рвануть в рейтингах с менее чем 1% до 6%. Понадобятся огромные капиталовложения. Кто стоит за Партией Зеленых Украины? Кто ее финансирует?
Т.К. Мы, естественно, рассчитываем на поддержку бизнеса, который связан с энергосбережением. Это та же ветроэнергетика, которая в Украине активно развивается, это и биоэнергетика, и гидроэнергетика, и другие. Вот, кстати, недавно мой 14-летний сын рассказал, что у них в школе была акция «Скачай книжку, сбереги дерево». В этом есть то рациональное, что в дальнейшем может прижиться в Украине. И мы рассчитываем на поддержку всех экокомпаний.
Как вы собираетесь избежать традиционной ловушки всех «зеленых» — превращения в оплаченное орудие давления с целью закрытия предприятий, неугодных конкурентам?
Т.К. Прежде всего я рада тому факту, что у нас нет инвестора, которому мы должны отрабатывать какие-то обязательства. А что касается закрытия предприятий и отстаивания каких-то интересов, то во всем должен быть здравый смысл. Иначе действительно можно пойти и закрыть любое предприятие. Но мы, как уже было сказано в начале разговора, выступаем за то, чтобы была создана система, должны быть установлены новые правила. И тогда не нужно будет пользоваться «зелеными» или еще кем-то для того, чтобы ликвидировать грязное производство. Ему просто будет невыгодно работать. То есть на уровне государственной политики нужны экономические стимулы для экологического ведения бизнеса. А пока вопрос о размещении или неразмещении в регионах экологически вредных производств находится в ручном управлении. Это надо менять.
Как будет действовать ваша партия: подавать бюрократические законопроекты или приковывать себя цепями к опасным объектам, как члены Green Peace?
Т.К. И то и другое. Конечно, будем стараться отрабатывать системную работу, чтобы потом активистам партии не пришлось никуда себя приковывать. Все живые люди, и у тех людей, которые приковывают себя, тоже есть семьи, дети. Я понимаю риски, связанные с этим. Ведь люди так протестуют действительно из идейных соображений. Нельзя дать человеку 100 гривен, и он пойдет и ляжет на рельсы. Это нереально. Это может быть про кого угодно, но не про членов Партии Зеленых. Однако мы продолжим проводить акции, привлекающие внимание. Но вместе с тем будем выстраивать систему отношений с государством и с обществом.
Ведь Партия Зеленых — это в принципе проводник, мостик между обществом и властью. Нельзя рассматривать партию как единственную силу для решения вопросов. Мы говорим о доверии нашей партии какого-то количества людей. И мы будем на это доверие работать, потому что нам нужны союзники. Один в поле не воин. А радикально настроенные люди у нас есть, и притом большое количество. Они готовы завтра и приковывать себя, и на рельсах лежать. Но не ради самопиара, а ради привлечения внимания людей к определенным объектам или ситуациям. Я и сама могу сейчас точно сказать, что для меня большой секрет, почему все-таки потихоньку происходит строительство хранилища радиоактивных отходов в Киевской области (Чернобыльская зона в 30 км от Киева. — Weekly.ua). Мы сейчас каждому депутату готовим письмо о том, чтобы он подумал — как гражданин Украины, как человек, живущий на этой земле, наконец, как 90% людей, живущих в этой самой Киевской области. Ну, если это не доходит другим способом!
Да, это неживая земля, но это то, что мы закладываем бомбой будущему поколению. Мы у своих детей, внуков воруем будущее. Потому что о том, как впоследствии будут утилизировать эти отходы, общего мнения у ученых нет. Сегодня всем греет душу мечта, что капнут одну капельку какого-то вещества — и эта капля все утилизирует. Что ж, может быть, но ведь изобретут это вещество еще, может, лет через пятьдесят, а может, и через сто. А до того времени — что будет делать с нами этот могильник?
Давайте будем честными: на сегодня это элементарный вопрос финансирования. Мы всегда вывозили такие отходы в российскую Сибирь и там утилизировали. Сегодня власть решила, что Украина за это платить не может. Тем самым Украина будет обречена платить собственным здоровьем все 100 лет, пока радиоактивные отходы будут сохраняться в наших недрах. Вот цена вопроса. Задача «зеленых» просто на пальцах объяснить людям: давайте сегодня от чего-то откажемся, каждый, но будем все-таки вывозить радиоактивные отходы и правильно их утилизировать.
Высокопоставленные «зеленые» в европейских странах добираются на работу на велосипедах. На чем ездите вы?
Т.К. Мне стыдно, но я не умею ездить на велосипеде. Привносить «зеленое» в свою жизнь, например не пользоваться автомобилем с бензиновым двигателем, — это классно. И это нужно делать по возможности всему нашему политикуму, не только мне, ведь это оказывает колоссальное моральное воздействие на людей. Но я не буду делать этого искусственно, для того чтобы подчеркнуть свою приверженность «зеленой» идее. Я не буду говорить, что не езжу на авто, а хожу на работу пешком. Увы, я езжу на машине, потому что на пешие прогулки у меня нет времени. Но когда я смогу позволить себе автомобиль на экодвигателе, я буду честно его пропагандировать. Мы уже сотрудничаем с компаниями, которые будут собирать электромобили в Украине.
Каков ваш главный жизненный принцип?
Т.К. Если говорить о принципах, то у меня их немного. Но то, с чем я иду по жизни, — это: не делается только то, чего мы не делаем. Большое количество людей меня в жизни в этом поддержали. Если есть идеи, если есть вера во что-то, надо просто брать и делать.
Когда вы, человек из бизнеса, поступили на государственную службу, что вас удивило больше всего?
Т.К. О, меня многое удивило. Например то, что в государственной работе очень трудно сформировать команду. Собирая команду по «детству», мы искали, подбирали в нее практически каждого человека. У нас даже шутка такая появилась: если кто попадает в «детство», то уже из него не уходит, на какой бы работе он ни был. Это как диагноз. Однако и в министерстве, и в Житомирской ОГА я видела, что поменять команду практически невозможно — люди защищены КЗоТом и не хотят ничего менять в своей жизни. А для того, чтобы научить команду, нужно время.
Другое, что меня удивило, — это то, как плохо на местах исполняются решения, принимаемые на центрально уровне. Создавая любую систему, нужно понимать, как ее будут воспринимать в регионах. Наша команда, которая в ходе последних инспекций проехала четыре области, все районы, делала эту работу скорее не с целью проверок, это была помощь в осознании спущенных документов. Мы брали каждое личное дело ребенка, смотрели, какие есть нюансы, какое сопровождение. Очень важно на центральном уровне создавать документы, важно воплощать их в жизнь и даже делать на этом политику. Но первое, что нужно делать, — это апробацию: будет ли кому исполнять этот документ в регионе и как его поймут и исполнят.
А также мне до сих пор удивительно, как много времени тратится в государственной деятельности неэффективно — на создание документов, которые потом никогда не будут применяться в жизни. Это очень обидно, ведь в таких случаях «на холостом ходу» работает огромная государственная машина. У меня был случай, когда я пришла на работу и внесли законопроект, касающийся поддержки семьи. Нам нужно было подавать его, после согласования во всех министерствах, на Кабмин. Я его прочитала и сказала: «Коллеги, я его не поняла. Пусть он полежит еще неделю, потом я его еще раз прочитаю». Но и через неделю я его не поняла. Вызываю исполнителя и прошу ее рассказать мне об этом законопроекте. Ведь я — живой человек, и к тому же новый, могу чего-то не понимать. И вдруг сотрудница, которая отвечала за этот документ, начинает плакать. Плакать просто градом слез. И мне объяснили, что мы-то законопроект написали, но после согласования с министерствами от него остались рожки да ножки, которые уже никому не нужны. И я предложила от него отказаться: если министерство свои функции там уже не видит, для чего людям этот документ? А исполнитель плачет и говорит — мол, они целый год над этим документом работали и зарплату за это получали. Как теперь отказаться и кто возьмет на себя ответственность за то, что мы не пустим этот документ дальше в жизнь. И проблема в том, что этого чиновники боятся больше, чем внести выхолощенный законопроект в Кабмин и парламент, а затем пустить его в жизнь. Вот и получается, что люди смотрят на подобные документы и думают: точно идиоты какие-то сидят во власти и пишут такие вот законы.
Ну, в общем, в случае с этим документом я взяла на себя ответственность. У нас даже в протоколе было записано, что Кондратюк от него отказалась. Но это нужно было сделать.
Правда, что вы подавали самые многостраничные документы в Кабмин?
Т.К. Что касается постановлений — да. У нас было постановление на 43 страницы, нам сократили его до 23 уже в Кабмине.
Есть какие-то лимиты на объемы?
Т.К. Лимитов нет, есть непонимание. Я вам могу сказать, что мы всей командой жили и в Кабмине, и в Минфине для того, чтобы всем — от главного специалиста до министров — объяснять и рассказывать логику этого документа. В этом постановлении действительно были заложены отдельные нормы, которые дублировались в другом законодательстве. Мы пытались донести до всего руководства Кабмина, что исполнитель, сидящий в районе или селе, не возьмет отдельно почитать Семейный кодекс, отдельно — законы об охране материнства и детства. Не будет он этого делать. Но он точно будет знать, что, если у него есть одно постановление Кабинета министров, в котором все записано, он его откроет на определенной странице и получит четкую «дорожную карту»: что и как ему делать.
Что вы считаете главным результатом своей работы?
Т.К. Благодаря политической воле, единодушию в этом вопросе президента и премьер-министра усилиями многих людей нам удалось добиться результатов в системе защиты прав ребенка.
В 2004–2005 годах масса детей была на улице. Теплотрассы в Киеве — заведомо известные точки, где живут бездомные дети. Интернаты были заполнены под завязку, в них было по 300–400 детей. Не было развития семейных форм, усыновление шло в минус. Совершенно очевидные вопиющие вещи, которые нужно было менять. Мы старались докопаться до сути. Если ребенок из биологической семьи почему-то попал на улицу или в интернат — изучались проблемы этой семьи. Безусловный приоритет — возможность вернуть ребенка в биологическую семью, возможность лечения родителей, социальной поддержки и т.д. Если такой возможности нет, нужно забирать ребенка. Забирать куда, в интернаты? После долгого замалчивания Россия первой пошла на озвучивание печальной статистики: начало половой жизни в интернатах приходится на 7–8 лет.
Многие вопросы в то время были в состоянии нарыва. Их надо было вскрывать. Есть время, которое Украине довелось пережить, во время становления независимости не могло быть все на подъеме. Понятно, что до очень многих проблем просто не доходили руки. Мы переделали всю финансовую поддержку детей-сирот. Сейчас независимо от форм устройства у ребенка есть одно государственное обеспечение. Развитие семейных форм — это дома семейного типа, приемные семьи и усыновление. Приоритет на сегодня — это усыновление. Последние два года наши граждане усыновляют больше детей, чем иностранцы. Зачастую это люди, которые берут детей в семью не потому, что у них нет своих, а потому, что есть отношение к этому ребенку. На сегодня мы разрушили стереотип, что этот ребенок какой-то не такой. Он появляется в семье и ровно через два — три месяца меняется, становится своим, домашним.
Что касается интернатов, то за последние два года почти не набрано первых классов. То есть мы не пошли по пути — интернаты закрыли, а детей раздали. Мы пошли по пути оттока. Дети туда просто не попадают. Старших деток еще очень много в интернатах, но опять же, все дело времени. Этого нельзя сделать за год. Поэтому у нас была четкая программа, расписанная на десять лет, и она уже дает результаты.
К ним, в частности, относятся и уменьшение количества беспризорных детей на улицах, и большее число усыновлений, и сами дети стали более защищены. В принципе, если мы раньше приезжали в районы и нам в районных администрациях рассказывали о выставках, о том, сколько у них свиней, кормов и прочего, то сейчас мы приезжаем, и нам говорят: у нас осталось 27 детей-сирот, из них этот там-то, эти там-то, а последний Ванечка — там. И я считаю, что это действительно результат. На местном уровне люди просто начали понимать эти процессы. И даже если нас в ней не будет, система не изменится. Мы инициировали и содействовали принятию в общей сложности — вдумайтесь! — 80 нормативных актов, из которых девять действующих законов и 42 постановления Кабинета министров. И это при том, что самый эффективный народный депутат — по-моему, «Комментарии» писали об этом — провел за весь период своей работы всего 18 законопроектов!
Есть политик, на которого вы хотели бы быть похожей?
Т.К. Политика и причисление себя к политике это непростой вопрос для меня лично. Если бы меня спросили, с кем бы вы хотели быть знакомой, я бы на этот вопрос ответила, что, если бы была возможность, я бы познакомилась с принцессой Дианой. Это человек, который своими действиями менял мир. И, на мой взгляд, это была бОльшая политика, чем у некоторых мировых имен от политики. Хочется искренности. Если каждый постарается хоть на чуть-чуть быть честнее с окружающим миром и с собой, то будет результат.
Вы наверняка ведете здоровый образ жизни. Каким видом спорта занимаетесь?
Т.К. Я нашла себе занятие лучше, чем спортзал, я занялась танцами. У меня к этому был жесткий стимул: я делала праздник своим родителям и очень давно хотела станцевать для них танго. И я осуществила это свое внутреннее желание. Среди моих друзей есть люди, которые профессионально занимаются бальными танцами. Я тренировалась у них примерно месяц. Очень в это втянулась, и понимаю, что никакие спортзалы или тренировки не дают ни эмоциональной разгрузки, ни такой физической подготовки, как танцы.
Куда вы ездите в отпуск?
Т.К. При каждой возможности мы ездим в Крым, в Партенит. Правда, в последнее время мой ребенок начал заниматься гольфом. Причем это была его идея от задумки до реализации, с моей стороны не было никакого навязывания этого спорта, который поначалу казался мне очень странным. Но я уже лучше разбираюсь в нем и даже прошла однажды все 19 лунок. Так что теперь мы начали ездить на соревнования в те места, где есть гостиницы с полем для гольфа. В прошлом году были в Турции.
Говорят, вы любите готовить?
Т.К. У меня есть любимые блюда, и все они очень разные. Но больше всего я люблю печь пироги с разными начинками. Предпочитаю песочное или бисквитное тесто, а в прошлом году даже сама в первый раз пекла пасхальный кулич. Мне вообще повезло, у меня такие друзья, с которыми не пропадешь. Пасху мы делали с Женей Гапчинской. Она тоже харьковчанка, художница, мы дружим и очень любим друг друга как сестры. Она пришла с двумя ведрами, и мы вместе месили это тесто.
Пресса писала о вашей ювелирной коллекции?
Т.К. Благодаря подругам, которых я очень люблю, они просто потрясающие люди, это Мария Бурмака и Лариса Губина, например, я начала делать свою коллекцию ювелирных украшений в украинском стиле. Как-то я была на государственном приеме в Канаде, где был строгий дресс-код и надо было быть с каким-то украинским атрибутом. Я была в вечернем платье и понимала, что коралловые бусы к нему не очень подходят. Идея сделать свою украинскую коллекцию из драгоценных камней где-то лет пять была у меня в голове, а потом мои подруги меня побудили — видите, они у меня какие: одна рисует, другая поет, третья творит как журналист, все что-то создают. Я подумала, неужели у меня нет таланта никакого? И решила обязательно сделать эту коллекцию. Нашлись единомышленники, которые помогли мне по производству, по закупке камней, а потом это получился отдельный инвестиционный проект. Я даже не ожидала, хотела реализовать его на одном-двух изделиях, а когда это начали видеть в эскизах и уже в производстве, все начали спрашивать, сколько стоит и где это можно купить. Стало понятно, что это будут те изделия, которые смогут представлять Украину в мире.
